Придется самой делать первый шаг. Осознав это, я вытянула руку в темноту. Это был жест доверия, и он оправдался – мои пальцы поймала теплая ладонь. На душе стало легко и спокойно.

Сжав руку мужа, я потянула его к себе. Хочу быть ближе к нему, хочу касаться его, ощущать его около себя, на себе, в себе. И мне все равно, кто он.

— Я выбрала, — прошептала, когда он приблизился. — Тебя.

В следующее мгновение мой рот наполнился вкусом мяты – мужчина поцеловал меня. Он не торопился, целуя медленно, но вместе с тем глубоко.

— Позволь мне видеть тебя, — попросила, когда он, оторвавшись от моих губ, спустился к шее. — Для меня это важно. Сотри потом память, но сейчас верни мне зрение.

Мужчина замер, обдумывая мои слова. Отпустив меня, он сделал шаг назад. Неужели уйдет? Я уже была не рада, что завела этот разговор.

Послышался скрежет – ставни на окнах слегка приподнялись, пропуская в комнату немного света. Я едва различала контуры. В том числе силуэт мужчины напротив. Он надел маску, скрывая лицо. Его страх быть узнанным слишком силен.

— Тебя устроит компромисс? — спросил он.

Я кивнула. Для начала достаточно. Диких животных приручают медленно, не форсируя события.

— А маска не спадет? — я коснулась узора на серебре.

— Нет, она магическая.

— Значит, ее не сорвать силой?

— Маску могу снять только я сам.

— Пусть будет так, — согласилась я.

Опустив ладони мужу на плечи, подалась к его губам. Сильные руки тут же подхватили меня, и вскоре я оказалась на кровати.

Разведя ноги в коленях, уцепилась за ремень брюк мужчины и привлекла его к себе. Сейчас я походила на экипаж со сломанными тормозами. Я лечу вниз с горы, но миг падения сладок. А там будь, что будет.

— Уверена? — голос мужчины охрип от желания.

— Да, — мой ответ был таким же страстным.

Мне хотелось шептать имя мужа, но я не знала, могу ли назвать его Магнус. Поэтому попросила:

— Скажи свое имя.

— Тион.

Это было неожиданно, я растерялась, а потом сообразила: наверное, мой отец дал ему другое имя вместе с дворянским титулом, чтобы спрятать от маг-полиции.

— Тион, — произнесла, привыкая. — Мне нравится.

— Я уже и забыл, когда меня так звали, — признался мужчина, склоняясь ко мне.

Я плохо видела, но чувствовала от этого только острее. Каждое прикосновение – как маленький взрыв, каждый поцелуй – полное неги томление. Мы пили вздохи с губ, глотали стоны, впитывали жар друг друга, распаляясь все сильнее один от другого. Этакий круговорот страсти, когда уже непонятно, кто – фитиль, а кто – динамит.

Я позволила мужчине раздеть себя. Ему сподручнее. Я только помогала стягивать платье с плеч и юбки с талии. То и дело путаясь, негодовала, как много женщина вынуждена надевать на себя. Сейчас одежда вызывала лишь раздражение. Она мешала, тормозила процесс. И когда раздался треск – от нетерпения мужчина был груб с нижней сорочкой – я и не подумала возмутиться.

Прикосновение ткани рубашки и брюк к голому телу заставило вздрогнуть. Но останавливаться на полпути не входило в мои планы. Только не в этот раз. Захватив край мужской рубашки, потянула ее вверх. Хочу касаться обнаженной кожи, хочу целовать ее и гладить. Долой преграды!

Мужчина подчинился – снял рубашку через голову, игнорируя пуговицы. А, может, он сорвал их быстрым движением. Я слышала, как что-то россыпью упало и покатилось по полу. Неважно. Главное теперь я чувствовала под пальцами его самого.

Мы с наслаждением изучали друг друга – прикосновениями, поцелуями. Он ласкал мою грудь, пока я скользила руками вдоль его спины вплоть до упругих ягодиц. Возможно, я была немного несдержанна, и мои ногти впивались сильнее, чем следует, оставляя на коже следы. Но мужчина не возражал против таких меток.

Я выгибалась навстречу мужу, кусала губы, сдерживая стоны, но они прорывались как лава на поверхность земной коры.

— Тион, — произнесла новое для меня имя.

Мужчина вздрогнул и попросил:

— Умоляю, повтори.

— Тион, Тион, Тион, — твердила я снова и снова в исступлении. Сперва шепотом, потом все громче и, наконец, выкрикнула, когда его пальцы осторожно погрузились в меня.

Я цеплялась за простыню, как за спасательный круг. Помогало слабо. Сквозь шум крови в ушах услышала звон пряжки ремня. Наверное, он должен был меня отрезвить. Сказать – Линелла, ты соображаешь, что делаешь? Но в том-то и беда, я не соображала. Совершенно. Сейчас мной управляли инстинкты и желания, и все они кричали об одном – я хочу этого мужчину и не могу больше ждать.

Проведя ладонями по груди мужа, я добралась до той самой пряжки. Она была наполовину расстегнута, я довершила дело. Затем молния брюк, но мои пальцы поймали, удерживая от продолжения. Он сомневается? Хочет все прервать? Безумец! Разве это возможно?

— Пожалуйста, — пробормотала в приоткрытые губы мужчины. — Я так хочу…

И он отпустил, позволил.

Рука скользнула по напряженному сосредоточению мужской силы. Муж застонал в ответ на мои действия. Раздвинув бедра, я обвила ногами его талию.

— Родная... Единственная... Моя..., — говорил он, проникая в меня.

Было больно. Было сладко. Но крик так и не вырвался из горла, маг забрал боль легким прикосновением губ к виску. Осталась чистая страсть, неистовое желание. И вот уже я подстроилась под ритм его размашистых движений. Сперва медленных, потом все убыстряющихся и под конец бешенных. Единый темп, сводящий с ума, стремительно несущий нас к цели.

Мы то ли падали, то ли взлетали. И, кажется, уже были не на кровати, а где-то вне времени и пространства. Я ощущала пальцы, сжимающие мои бедра. Перекатывание мышц под ладонями. Скольжение мужчины внутри меня. Все складывалось в единый ансамбль блаженства, уносящего меня на своих волнах.

Как и в нашу первую встречу все закончилось фейерверком, но не в небе, а внутри меня. Разноцветными брызгами эйфория затопила тело, вздох удовлетворения сорвался с губ. Он был подхвачен таким же вздохом мужчины. Мы дрожали в объятиях друг друга, ошеломленные произошедшим между нами. Сбитые с толку, но счастливые. (1a3e)

Я по-прежнему не видела его лица. Зато я знала его настоящего, а не очередную маску. Здесь в темноте спальни он был собой. И я любила его таким.

…Она стояла и смотрела, как другая забирает то, что принадлежит ей. И ярость поднималась все выше с каждым движением бедер мужчины. Если Линелле они приносили наслаждение, то ей – страдания.

Уродливое, гадкое чувство ненависти разрасталось в груди подобно опухоли. Она отомстит. Всем отомстит. Никто не смеет отвергать ее. Никто!