– Мои родители все знают! – выпалила я, и он напрягся, словно собирался сбежать. – Не волнуйся! Они знают, но они хотят тебе помочь.

– Помочь мне? – повторил он. Казалось, он не может в это поверить, словно я предложила что-то совершенно невообразимое, и я почувствовала болезненный укол в сердце.

– Я говорила тебе, что они где-то прячут припасы? Оказывается, у нас есть еще один подвал. Люк находится в доме, под ковром, на котором стоит стол. Родители сказали, что ты можешь спрятаться там.

Томаш моргнул и обхватил мои плечи ладонями.

– Алина, – произнес он категорично. – Это очень любезно со стороны твоих родителей и с твоей стороны, но я не могу принять это предложение.

– Но почему?! – в отчаянии спросила я. – Оставаться здесь опасно, Томаш. Я так боюсь за тебя!

Произнося последние слова, я уже рыдала, и он снова крепко прижал меня к себе.

– Они убьют тебя, если найдут меня в вашем подвале, а я не могу… – Он уткнулся в мои волосы. – И без того достаточно эгоистично с моей стороны видеться с тобой вот так, но меня успокаивает, что они обнаружат связь между нами, только если поймают вместе. Зато если ты спрячешь меня в своем доме…

– Это не твоя забота, – возразила я.

– Ты моя забота.

– Если это правда, окажи милость, позволь нам помочь тебе хотя бы таким образом. Мои родители пытались выяснить, как доставить продукты тем, кто в них нуждается, так что, возможно, ты – ответ на их молитвы. – Он словно застыл в моих объятиях, и я тихо добавила: – Томаш… Ты можешь себе представить, как эта еда поможет молодой семье, о которой ты заботишься?

– Я…

– Ведь есть и другие? Те, кто скрывается? У мамы целый мешок картошки.

– Ты можешь просто передать мне продукты, moje wszystko? – взмолился он. – Я отнесу их туда, где в них нуждаются. Мне нельзя оставаться в твоем доме, где нацисты могут меня обнаружить. Если я сделаю то, о чем ты просишь, мне придется по крайней мере раз в день уходить и потом снова возвращаться. Это слишком опасно.

Я откинулась на пятки и скрестила руки на груди.

– Помнишь, ты сказал, что я избалованная, Томаш?

– Да… помню…

– Что ж, я привыкла поступать по-своему, – решительно заявила я. – И я не прочь пошантажировать тебя, когда знаю, что это для твоего же блага. Так что либо ты останешься с нами, либо я найду другой способ доставить еду тем, кто в ней нуждается. – Он спокойно посмотрел на меня, поэтому я вздернула брови и медленно добавила: – Может быть, я смогу навестить Надю Новак? Возможно, у нее появятся какие-то идеи, как я могла бы сама раздавать эту еду?

Его глаза расширились.

– Алина Дзяк, – произнес он недоверчиво. – Это просто…

– Это сделка. – Я пожала плечами. – Ты можешь согласиться или нет.

– Ты не оставляешь мне выбора.

– Именно этого я и добивалась, – ответила я. Он покачал головой, глядя на меня, явно расстроенный. – У меня есть еще кое-какие трюки в рукаве, Томаш. Не заставляй меня их использовать.

– Что еще за трюки? – спросил он, помрачнев еще больше.

Я подалась вперед и коснулась губами его губ.

– Я приберегу их для следующего раза, когда ты меня опять недооценишь, – негромко сказала я и убрала волосы с его лица. Он все еще хмурился, глядя на меня, поэтому я снова поцеловала его, а потом повернулась и направилась к дому, тихо бросив через плечо: – Приходи, как только стемнеет. Мы будем готовы принять тебя.

Глава 18

Элис

Я занимаюсь домашними делами. Уэйд работает допоздна, наверстывая упущенное за вчерашний день – у него какой-то проблемный проект по пластику, так что я не удивлена. Как только дети ложатся спать, я наливаю себе бокал вина, включаю музыку и опускаюсь на диван.

«Элис самолет Польша».

Это абсурдная просьба. Совершенно неразумно. Совершенно непрактично.

Однако я просто не представляю, как отказать. Если бы Бабча прямо сейчас попросила достать луну с неба, мне пришлось бы попытаться найти способ до нее добраться. И я думаю, что все, о чем она меня просит – сесть в самолет, сделать несколько фотографий и вернуться домой. Как быстро можно уехать? Как скоро можно вернуться? Я даже не знаю, где находится Тшебиня. Все, что мне в действительности известно о географии Польши, это то, что она находится в Европе, а Варшава – столица.

Я могла бы посмотреть все это на ноутбуке Уэйда, лежащем передо мной на кофейном столике в пределах досягаемости. Однако мне лень тянуться к нему. Я лишь наслаждаюсь музыкой и жду, пока не слышу, как Уэйд въезжает в гараж.

После вчерашней ссоры мы не сказали друг другу ни слова, но, несмотря на это, я знаю, что сегодня вечером он принесет цветы и будет отчаянно пытаться заслужить мое прощение. Как по сигналу, он входит в дом с букетом красных роз на длинных стеблях, и вид у него виноватый. Я ставлю бокал с вином рядом с ноутбуком, встаю, беру розы и принимаю поцелуй.

– Прости, – шепчет он.

– И ты прости, – тихо отзываюсь я.

– Как дети? Как Бабча? Как твои дела? – интересуется Уэйд.

– Почему бы тебе не пойти поужинать, а пока ты ешь, я обо всем расскажу?

* * *

– …даже если бы я захотела поехать, это было бы невозможно.

Сегодня вечером Уэйд слушает меня молча, и это немного напоминает мне прежние годы нашей совместной жизни, когда я болтала без умолку, а он внимал со спокойствием ученого мужа. Раньше меня поражало, что кто-то настолько выдающийся проявляет бесконечный интерес ко всему, что я хочу высказать: в первые месяцы наших отношений мы порой разговаривали до рассвета, и я как никогда раньше чувствовала себя нужной и важной. Сегодня мы далеки от этого, но мне действительно приятно вспомнить на мгновение, какими мы были. Словно мы взяли короткий отпуск и вернулись в особенное для нас место.

Уэйд спрашивает с отсутствующим взглядом:

– Ты хочешь поехать?

– Не имеет значения, чего я хочу, – натянуто отвечаю я. – Разве я смогу оставить детей?

Он снова заслужил мое расположение, внимательно и заинтересованно слушая мою болтовню в течение последних сорока пяти минут, но одним махом снова попал в мой черный список.

– Господи, Элис! – говорит Уэйд. Его раздражение хлещет через край. – Ты можешь доверять мне, хотя бы немного?! Бога ради, у меня докторская степень! Я, уж наверное, смогу провести несколько дней с двумя детьми.

Багровая