В издательство «Шифр» Надя попала пару лет спустя после окончания института. Ей помогла Аня, работающая там редактором – требовался сотрудник для приема рукописей. К этому времени Надя успела поработать редактором новостей, оператором базы данных магазина одежды и корректором журнала «Банковское дело». Но занятия, не связанные с литературой, действовали на нее угнетающе. Коллеги казались скучными, а ее работа – бессмысленной, и даже зарплата не приносила ни удовольствия, ни удовлетворения. Этот мир после Литинститута казался ей чужим, и Надя ощущала себя в нем случайным пришельцем. Поэтому на Анино предложение работать в издательстве она согласилась с радостью.

Сначала Надя всего лишь принимала и регистрировала поступающие рукописи. Она застала еще те времена, когда будущие романы и сборники нужно было приносить на бумажных листах в двух экземплярах. Авторы, особенно мужчины, часто вместе с рукописью приносили кто блокнотик, кто шоколадку, а однажды пожилой сочинитель, похожий на доктора Айболита, пытался вместе с шоколадкой вручить Наде красненькую пятитысячную бумажку, и лишь когда она заявила, что не примет у него рукопись вообще, обиженно спрятал деньги в карман. Айболит-взяточник принес сборник плохих рассказов, Надя специально спрашивала у редакторов, взяли ли их. Ему отказали. За время работы по приемке Надя поняла одно: чем активнее хвалит себя автор, тем хуже оказывается текст. Если кто-то с порога заявляет, что принес гениальный роман – рукопись можно сразу бросать в корзину, не читая. Конечно, так Надя никогда не делала. Хотя когда сама перешла на должность редактора, жалела, что нет первичного отбора, отсеивающего откровенно негодные тексты. Работать в «Шифре» ей нравилось. Это было небольшое издательство с устоявшимся кругом известных авторов. Надя радовалась книгам, выходившим при ее участии, и ей было интересно работать с писателями. Она любила своих коллег и даже подружилась с Леной Тагиевой – редактором фантастической литературы из соседнего отдела. Лена, как и Надя, окончила Литинститут, только на несколько лет раньше. Она училась на прозе, но сейчас ничего не писала.

Иногда по работе приходилось задержаться подольше, но Надю это не смущало. Если нужно закончить дело, она готова была остаться в издательстве хоть на всю ночь. В прежних организациях иногда тоже нужно было остаться после окончания рабочего дня. Но какая это была мука! Каждая минута казалась Наде чуть ли не годом бесцельно потраченного времени, жизнью, выброшенной впустую. Здесь же все было по-другому. Словно она наконец нашла место, предназначавшееся именно ей, и пять лет на этой работе казались драгоценным подарком судьбы.

С главным редактором «Шифра» Виктором Григорьевичем Кубениным, темноволосым высоким мужчиной, недавно отметившим пятидесятилетний юбилей, Надя встречалась лишь на регулярных планерках. Начальник ей нравился. Говорили, в юности он очень хотел стать поэтом, но талант стихотворца оказался несравнимо хуже организаторских способностей, которые он использовал для создания собственного издательства. Как раз в эту пятницу Виктор Григорьевич, возможно, вспомнив свое поэтическое прошлое, задал сотрудникам задачу: найти специалиста для создания новой антологии.

– Коллеги, нужен профессионал. У кого есть выходы на спеца по Серебряному веку? Только мне нужен лучший!

– У меня есть контакт Бутова, – предложила редактор худлита, Татьяна Зубкова.

– Ну нет, – махнул рукой Кубенин. – Он, конечно, неплох, но пишет не для людей. Его статьи читать невозможно, если ты не узкий спец. Кто еще?

– Гагаров? – спросил Славик Гибин из отдела поэзии.

Славик получил образование химика, кроме того окончил ВЛК Литинститута. За это коллеги звали его Ломоносовым. А Надя за глаза называла Мальком. Славик был прозрачным блондином со светлыми ресницами – надо же, какой, подумала она при встрече. Ну вылитый малек! Надя Мальку-Ломоносову нравилась, и они даже как-то сходили в кино. Она замечала, что Славик добрый и неглупый, но второй раз идти с ним в кино ей не хотелось. Однако коллега не терял надежды и каждую пятницу нависал над ее столом с очередным приглашением, это даже стало своего рода игрой.

– Гагаров? – переспросил Виктор Григорьевич. – Ну вы что, простите меня, совсем? При чем здесь Серебряный век? Может быть, раньше он мог бы, сейчас – нет. Ну, кто еще? Предлагайте, я жду. Что, ни у кого нет хорошего литературоведа?

– Есть. – Тихо сказала Надя. – Андрей Лялин.

Все посмотрели на нее.

– Лялин? – задумался Кубенин. – А, это же тот самый, он еще преподаватель. Точно, как же я сам не вспомнил! Так что же вы сидите! Идите звоните ему!

Надя долго смотрела на серый кнопочный телефон, не решаясь набрать номер. Она могла бы позвонить с мобильного, но не была уверена, что Лялин ответит на звонок от нее. И что сказать? «Здравствуй, это я»? Или позвонить, представившись сотрудником издательства? А если он ее не узнает? Надя поняла, если будет медлить, никогда не решится. Она подняла трубку. Слушая гудки, Надя начала рисовать на краю листа то ли дерево, то ли цветок, но успела вывести лишь несколько линий, когда услышала его голос.

– Здравствуйте. Это я… Надя… Надежда Милютина из издательства «Шифр». Мы ищем специалиста для создания новой антологии по Серебряному веку, вы могли бы… Ты бы мог… Ты меня слышишь?

– Да-да. Вот это… неожиданный звонок. Я сейчас иду, погоди, перейду дорогу, тут шумно. Не понимаю, какое издательство, что за антология?

Кубенин стукнул кофейной чашкой по столу.

– Ну так кто же, я жду? Что, никто не знает какого-нибудь отличного литературоведа? Нет? Хорошо, идите работайте. Жду от вас результат к следующей планерке.

Вечером, заметив подходящего к ней Славика, Надя почувствовала страшное раздражение, словно именно он был виноват в том, что разговор с Лялиным случился лишь в ее воображении. Впрочем… Она могла позвонить на самом деле. Что ей мешает?

– Как насчет сегодня?

Малек-Ломоносов склонился над монитором.

– Хочешь в театр Моссовета? Пешком дойдем, прогуляемся. Или просто посидим где-нибудь. Устроим дружескую планерку…

– Сегодня как всегда! – буркнула Надя и выключила компьютер.

Издательство находилось на Покровке – примерно на одном расстоянии от Курского вокзала и Чистых прудов. Наде удобнее было ехать от «Тургеневской», но когда она разведывала дорогу впервые, сначала попала в Лялин переулок, а когда попыталась найти другой маршрут, вышла на площадь Лялина. Поэтому она всегда ходила до Курской.

Надя посмотрела в окно поезда. Печальные некрасивые домики, заброшенные неработающие заводы, мертвые трубы, подпирающие низкое небо. Ее поразила некрасота окружающего пейзажа. Должно быть, страшно жить в ней, видеть ее каждый день. Но еще страшнее – не замечать уродство вокруг. Примириться, принять и срастись с ним, словно древесный гриб с мертвым деревом. Надя придвинулась ближе к стеклу, словно боялась