– С Ольгой Леонидовной? С чего ты взяла? – вродебы удивился он, и вместе с тем в голосе его появилось беспокойство.

– Я просто предположила.

– Эта женщина не выходит у меня из головы, – вдругзаявил он и досадливо усмехнулся.

– Звучит не очень-то приятно.

– Перестань. Дело вовсе не в ее прелестях.

– А в чем тогда?

– У меня такое чувство… странное, одним словом. Какбудто пытаюсь что-то вспомнить и не могу.

– Один мой знакомый обозвал ее старой сукой. Намекал нато, что эту женщину ничего, кроме денег, не интересует.

– Знакомый?

– Да. У меня много знакомых в нашем городе, тебя этоудивляет?

– Старая – все-таки явное преувеличение. Ей леттридцать пять, не больше.

– Возможно, но он считает, что над ней очень хорошопоработал пластический хирург.

Глеб смотрел на меня с таким видом, словно никогда не слышало том, что женщины прибегают к помощи медицины, желая продлить свою молодость.

– Черт, – пробормотал он и добавил: – Невероятно.

– Чего ж невероятного, – пожала я плечами. –Впрочем, я не уверена, что он говорил правду. Кажется, она с моим знакомым неособенно ладит. – Я помолчала немного, прикидывая, стоит ли продолжать, иудивляясь переменам в настроении Глеба. Он был задумчив и как будто вовсе забыло моем присутствии. – В тот вечер, когда мы были с тобой в ресторане иодин тип запер меня в туалете… так вот, она встречалась с ним.

– С кем?

– С тем самым типом. Я заметила его еще в зале. Оннаблюдал за Ольгой, а она, увидев его, испугалась. И поспешила уйти. Я пошла заней. Они разговаривали на улице. А я подслушивала. Не очень достойное занятие,но что поделать, если я любопытна. Он напомнил ей о долге, она заверила, чтоскоро его вернет. Парень вроде бы усомнился в этом. Я поспешила убраться от нихподальше, чтобы вызвать милицию, и оказалась запертой в туалете.

– Почему ты мне сразу не рассказала?

– О том, что подслушивала? Я бы и сейчас предпочлапромолчать, если бы у твоего друга не возникли неприятности.

– Ты думаешь, они как-то связаны с Ольгой?

– Что я могу думать, если ты мне ничего нерассказываешь?

– Вот что, я отвезу тебя домой, – сказал Глеб.Меня это совсем не обрадовало, но я согласно кивнула, сообразив, что нашесвидание вряд ли будет приятным для обоих, если в мыслях Глеб весьма далек отменя.

В окнах первого этажа горел свет, должно быть, папа ужевернулся.

– Ты дома? – громко спросила я. И не дождаласьответа. Потом услышала шаги наверху, вслед за этим появился папа в купальномхалате и с полотенцем на плечах.

– Сегодня ты рано, – спускаясь по лестнице, сулыбкой заметил он, поцеловал меня и спросил: – Как прошли выходные?

– Прекрасно. Два дня абсолютного безделья. А что у тебя?

– Усталый, но довольный. Хочешь кофе?

Он обнял меня за плечи, и мы направились в кухню. Яразглядывала своего отца, как будто пыталась обнаружить в его облике нечто, досей поры от меня ускользавшее. Отец был не просто симпатичным мужчиной, еще нестарым и полным сил, умным, обаятельным. У него твердый характер, сила воли,которой можно позавидовать. Отец и сейчас выглядел уверенным в себе, я бысказала, значительным, даже в халате и тапочках. Я только головой покачала,посмеиваясь над собой. Папа стал рассказывать о своей поездке в Москву, а япродолжала его разглядывать.

– Что ты так смотришь? – вдруг спросил он инахмурился. – Случилось что-нибудь?

«Я должна с ним поговорить, – подумала я. – Воттолько как начать».

– Я была у Кати, – не придумав ничего лучшего,ляпнула я. Отец удивился.

– У какой Кати?

– Сергеевой. Она еще в больнице.

Удивление на лице отца сменила растерянность.

– Ты была у нее в больнице? Зачем? Как ты вообще узналао ней? Это что, ее мать тебе позвонила? Какого черта…

– Папа, мне никто не звонил, – перебила я. –Я узнала случайно. Интересовалась твоими девушками.

– С какой стати, не объяснишь? – буркнул он, явидела, что этот разговор ему неприятен, более того, подозревала, что онпрекратит его решительно и быстро.

– Была причина. За последний год девушек было три. Илия кого-то пропустила?

– Достойное занятие для дочери – копаться в моемгрязном белье, – заметил он с досадой.

– Почему же в грязном? – вздохнула я. – Можновопрос? Кто-нибудь из них тебе нравился по-настоящему? Или это просто стильжизни: менять любовниц трижды в год? Я не просто так спрашиваю, мне как женщинеочень интересно.

– Интересно? А у тебя самой сколько было парней запоследние два года? Могу напомнить: пятеро. И сколько каждый в среднем продержался?Я думал, ты знаешь, что любовь не является по заказу. Она либо есть, либо еенет. И тогда приходится жить без нее. Мне нравилась Катя, хорошая девушка,добрая, милая. Но ничего похожего на любовь я к ней не испытывал. Я знал, чтопрекрасно обойдусь без нее. Ты думаешь, она этого ждала от меня? Уверяю тебя,уйти было куда честнее.

– Это из-за мамы, да? – спросила я тихо. – Тыочень любил ее?

Некоторое время он молчал, и я испугалась, что он вообще неответит, но тут он заговорил:

– Твоя мать была для меня всем. Смыслом жизни. Потомсмыслом моей жизни стала ты. И меня это вполне устраивает. А теперь объясни, счего это ты решила читать мне нотации и совать нос куда не просят.

– Я тебя очень люблю, – вздохнула я.

– Надеюсь, – хмыкнул он, но заметно смягчился. –Так в чем дело?

Через пять минут стало ясно: папа ничего не знал о том, какя провожу время. Выходит, Вадим ему об этом не докладывал, а он не спрашивал,довольствуясь тем, что охрана рядом со мной. Свой рассказ я начала сЭсмеральды, а закончила посещением Кати в больнице, умолчав о новой встрече сМигелем.