– Половина первого, папа, наверное, беспокоится. Так иесть, четыре пропущенных вызова. Надо же, не услышать звонки…

– Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? – спросилГлеб.

– А ты чего хочешь?

– Чтобы ты осталась. Навсегда.

– Навсегда, если только замуж. Папа ярый противникгражданских браков. Я, кстати, тоже. Если люди любят друг друга, чего же тогдазагса бояться? А до утра останусь. Только папе позвоню.

Голос отца звучал недовольно:

– Где ты?

– Папа, не сердись. Я в абсолютной безопасности.Ночевать не приду. Завтра позвоню тебе с работы.

– Анна, – начал он.

– Папочка, я тебя целую. До завтра.

Я потеснее прижалась к Глебу, а он сказал:

– С утра потащу тебя в загс.

– Зачем?

– Ты же сама сказала: если двое любят друг друга, чегож загса бояться?

– Ты делаешь мне предложение?

– Точно.

– Вот сейчас возьму и соглашусь.

– Правда согласишься?

– Ты опять?

– Хорошо, договоримся так. Даю тебе месяц наразмышление. Если ты и через месяц ответишь «да», значит, я буду счастливейшимчеловеком во вселенной.

– А если отвечу нет? Это я так спрашиваю, для общегоразвития.

– Только попробуй ответить «нет», – хмыкнулон. – У тебя месяц, чтобы понять, что тебе нужен только я и никто больше.

Утром я опоздала на работу. Звонок будильника ни я, ни Глебне услышали и проснулись только в девять, потом я вылила кофе на юбку, еепришлось застирывать и сушить феном. Телефон Глеба звонил непрерывно, он егоотключил и, несмотря на мои протесты и заверения, что я способна добраться натакси, отвез меня в офис. Въезжая на стоянку, я увидела Соньку. Она из окнанаблюдала за нами.

– Подруга беспокоится, – заметив ее, сказал Глеб.

– До вечера, – шепнула я, собираясь выйти измашины. Глеб обнял меня и привлек к себе.

– До вечера долго ждать. Пообедаем вместе.

Наконец мы простились, и я бегом припустила на работу. Неуспела войти в кабинет, как там появилась Сонька.

– Ты с ним трахнулась, – сказала она с тяжкимвздохом. – Ну и как, впечатлил?

– Сонечка, ты не представляешь…

– Должно быть, виагры нажрался. В его-то возрасте надобы себя беречь.

– По башке тебе дать, что ли? – разозлилась я.

– Да ладно… угодил, и слава богу. Дядя Боря мне вчеразвонил, беспокоился. Я так сразу и решила, что этот тип тебя соблазнил.

– Как твой Пашка?

Сонька поморщилась:

– Гуляли по набережной. Знаешь, Нюся, он меня ужаснораздражает.

– Почему?

– Сама толком не знаю. Наверное, хорошие парни не дляменя. – Она махнула рукой и вышла из кабинета.

Вместо того чтобы заняться работой, я позвонила Глебу и болталас ним минут пятнадцать. Потом, устроившись за столом, мечтала о предстоящейвстрече и ждала его звонка. Около двух он позвонил, сказал, что ждет меня вкафе напротив, и я бросилась туда. Глеб сидел за столиком, когда я вошла в зал,поднялся навстречу и заключил меня в объятия. Стало ясно, что первую половинудня он был занят тем же, чем и я: ждал нашей встречи. Многочисленные посетителикафе обращали на нас внимание, но мне это было безразлично, и Глебу тоже. Ондержал меня за руку, забыв о том, что сюда мы пришли пообедать, потом сказал:

– У меня в четыре совещание, но полтора часа у насесть.

– Тогда не стоит тратить время на ерунду, –сказала я, он расплатился, и мы направились к выходу.

Вышли на улицу, он обнял меня за плечи и поцеловал, ясчастливо смеялась, повиснув на его локте. В общем, картинка вышлаидиллической, но длилась недолго. То, что я ничего не замечала вокруг, быловполне извинительно, раз счастью моему не было границ. Из эйфории меня вывелскрип тормозов, я машинально повернула голову и увидела папину машину. Онаостановилась как раз перед машиной Глеба, к которой мы направлялись. Задняядверца распахнулась, и появился отец, а за ним и Николай Иванович. Выражениепапиного лица должно было меня насторожить, но не насторожило. Я даже подумала:вот прекрасная возможность их познакомить. Посмотрела на отца, на Глеба ирасплылась в довольной улыбке.

Глеб при виде моего отца улыбаться перестал, лицо его точноокаменело, но и это меня не насторожило.

– Папа, знакомьтесь, это… – договорить я не успела.Отец решительно направился к нам и, с трудом сдерживаясь, выпалил:

– Оставь в покое мою дочь, подонок.

Челюсть у меня непроизвольно отвисла. В таком бешенстве отцая никогда не видела. Я перевела растерянный взгляд с него на Глеба, он молчасмотрел на отца, а тот сказал, обращаясь уже ко мне:

– Садись в машину.

– Папа…

– Садись! – почти крикнул он. Я вздрогнула отнеожиданности. Глеб убрал руку с моего плеча и вроде бы ждал, что я сделаю.

– Извини, – пробормотала я, не зная, как выйти издурацкого положения.

Отец схватил меня за руку и повел к машине, буквальнозапихнул на заднее сиденье и сел рядом. Правдин, пребывавший приблизительно втаком же ступоре, как и я, сел впереди рядом с водителем. Машина тронулась сместа, я обернулась и увидела, что Глеб стоит на тротуаре, провожая насвзглядом.

– Папа, что на тебя нашло? – спросила я через паруминут.

– Не смей даже думать о…

– Папа, – перебила я, получилось излишне громко.Николай Иванович откашлялся и сказал:

– Боря, в самом деле…

– Не смей с ним встречаться, – едва ли не послогам произнес отец.

Я сочла за благо замолчать, устраивать перепалку припосторонних просто глупо. Я успокоюсь, отец тоже успокоится, и мы сможемпоговорить.

– Толя, отвези нас домой, – сказал отец водителю.Тот кивнул, развернулся на ближайшем светофоре и направился к дому.

Как только машина остановилась возле ворот, отец вышел инаправился к крыльцу, ни на кого не обращая внимания. Николай Иванович пробовалс ним заговорить, но только рукой махнул. Я догнала отца уже в холле.