Если бы Ольге удалось точно установить, что Оборин не знаетровным счетом ничего, что Тамара прожила у него три-четыре дня, ничего необъясняя или сославшись на ссору с любовником, и уехала в неизвестномнаправлении, она бы оставила его в покое. Просто перестала бы звонить и исчезлабы из его жизни. Или сослалась бы на грозного мужа. Или спровоцировала быссору. Да не проблема это, не в том суть. Но беда в том, что точно ничеговыяснить не удалось. Оборин молчал о Тамаре, и было совершенно непонятно,рассказала она ему о событиях в Австрии и о том, куда уезжает, или нет. Поэтомус Обориным вопрос нужно было решать кардинально.

Во-первых, необходимо было все-таки выяснить, что именно емурассказала Тамара, и если она все-таки что-то рассказала, то узнать, непересказывал ли это Оборин кому-нибудь еще. Одним словом, следовало установить,как далеко разошлась информация о тройном убийстве на шоссе, ведущем в Визельбург.Во-вторых, Оборину следовало помочь замолчать навсегда.

* * *

Закончив неотложные и обязательные дела, Юрий началсобираться в больницу. Первым делом он внимательно перебрал все свои бумаги,чтобы не тащить лишнего, но в то же время не забыть дома что-нибудь нужное.Положил в папку целую пачку миллиметровой бумаги, на которой так удобно чертитьграфики и диаграммы и составлять таблицы. Достал из книжного шкафа толстенныйтемно-зеленый «Справочник по математике для научных работников и инженеров». Огляделвнушительную стопку, которая возвышалась на столе. Кажется, с бумагами все.

Он достал из шкафа легкую, но очень вместительную дорожнуюсумку и принялся паковать свой багаж – книги, бумаги, блокноты, папки, белье,туалетные принадлежности, множество мелочей, к которым он привык и без которыхне желал обходиться, вплоть до крошечного стеклянного мышонка с длинным завитымспиралью хвостиком. Юра привык, что-то обдумывая, крутить в пальцах егоокруглую фигурку или посасывать кончик тоненького хвостика. Несколько лет назадон купил этого мышонка на вернисаже в Измайлове. Вообще-то он приехал туда заподарками к 8 Марта для всех своих знакомых женщин, увидел лоток со стекляннымифигурками и просто не мог не купить очаровательного мышонка. Влюбился в него с первоговзгляда.

Следом за мышонком в сумку была отправлена маленькаясеребряная ложечка, которую Оборин привез с Кипра. Ручка у нее была сделана вформе острова. К ложечке будущее светило юриспруденции тоже питало нежныечувства, ибо она напоминала ему о неделе безоблачного отдыха в компании сдевушкой, в которую он тогда был сильно влюблен и которая оставила в его душесамые приятные воспоминания. Ложечку он брал с собой во все поездки, как вотпуск, так и в командировки.

Наконец в последнюю очередь Оборин подумал о том, что надобы взять с собой что-нибудь почитать. Он быстро оглядел комнату в поискахкупленных, но непрочитанных книг и, несколько секунд поколебавшись, положил всумку «Камеру» Джона Гришэма и его же «Клиента». «Клиента» он, правда, уже читалраза три, но с удовольствием перечитает. Правовые перипетии, описанные вромане, довольно успешно будили в Оборине научную правовую мысль, он этозамечал неоднократно.

Что ж, теперь он полностью готов к тому, чтобы провести двенедели в отделении, которым командует Александр Иннокентьевич и в которомработает такая желанная Оля. Оборин ожидал от предстоящих двух недель сплошногоудовольствия. Сосредоточенная спокойная работа над диссертацией без суеты и безхлопот, ежедневные встречи с Ольгой, отсутствие необходимости готовить еду имыть посуду – о чем еще может мечтать обыкновенный не очень удачливый аспирант?Беседа с Александром Иннокентьевичем прошла в точности так, как предсказывалаОльга. Оборин жаловался на непонятное недомогание, которое мешает закончитьдиссертацию, наотрез отказывался ложиться на обследование, ссылался напереутомление и необходимость дописать диссертацию в кратчайшие сроки.Александр Иннокентьевич честно предупреждал, что причину недомогания в егоотделении установить не смогут и тем более не смогут ее вылечить, но если речьидет о необходимости закончить творческую работу, невзирая на плохоесамочувствие и в достаточно сжатые сроки, то, пожалуйста, он готов положитьЮрия к себе в отделение и создать ему максимально благоприятные условия дляинтеллектуального труда. У него, у Александра Иннокентьевича, разработанасобственная оригинальная методика психотерапевтического стимулированиятворчества и интеллектуального труда, которая дает очень хорошие результаты.Положить Юрия Анатольевича Оборина в клинику можно в любой момент.

– Сейчас есть свободные места, знаете, начало осени,люди только-только отгуляли отпуска, полны сил и бодрости, устать еще неуспели. Вот в разгар весны в отделение будет огромная очередь, зимнийвитаминный голод очень сказывается на творческих способностях. Да-да, несмейтесь, я и сам не верил, пока не занялся проблемой вплотную, – говорилврач, добродушно улыбаясь Оборину.

Договорились, что Юрий приведет в порядок неотложные дела ипрямо завтра же придет в клинику.

– Вы нас не найдете, – предупредил АлександрИннокентьевич. – Вы же понимаете, наше отделение создавалось как элитное,туда нельзя попасть случайно, по ошибке или по злому умыслу. Поэтому выприходите сюда же, в основной корпус, и от вахтера звоните мне, я пришлюкого-нибудь вас встретить.

– Какой номер? – спросил Оборин, приготовившисьзаписывать.

– Вахтер знает, – махнул рукой врач. – У негопод стеклом список внутренних телефонов лежит. Не забивайте себе голову, он всеравно не даст вам самому номер набирать. Спросит, к кому вы, и позвонит,узнает, ждут ли такого. Он еще с тех времен работает, когда здесь простыесмертные не лечились, даже порог не переступали. Только государственная элита.А дед наш, вахтер-то, естественно, в те времена в КГБ служил, прапорщиком был,а может, сержантом. Так что выучка у него – будь здоров. Мышь не проскочит.

И вот теперь, собравшись и упругим шагом двигаясь в сторонуметро, Юрий Оборин думал о том, что понял наконец, что такое «чувство глубокогоудовлетворения». Это был один из тех нечастых моментов, когда ему казалось, чтовсе в его жизни хорошо. Ну просто лучше некуда.

* * *

Прорисовка образа Ольги Решиной шла медленнее, чем Настехотелось бы. У нее была удивительно спокойная, даже какая-то бесцветнаябиография. Школьница, студентка мединститута, врач-интерн, врач-ординатор,кандидат наук, доцент кафедры психиатрии. Замужем не очень давно, муж тоже врачи тоже психиатр, детей нет. В настоящее время работает в коммерческом отделенииодной из престижных клиник. Такие отделения называют санаторными иликризисными. Ни в чем криминальном не замечена.

Как строить беседу с такой женщиной, Настя понимала плохо.Конечно, если она ничего не знает о Тамаре, то стратегия значения не имеет. Но,если Решина что-то знает и хочет это скрыть, нужно иметь в руках хотькакое-нибудь оружие, чтобы не сдаваться без боя. Где взять такое оружие, былосовершенно непонятно, в этой Решиной уцепиться, казалось, было не за что.