– Все свободны. Каменская, останься. Лесников иКоротков, далеко не уходите, через полчаса будете нужны.

Оставшись в кабинете вдвоем с Настей, Колобок-Гордеев вышелиз-за стола и пересел за длинный стол для совещаний, сделав ей знак рукойподойти поближе. Она села по другую сторону стола, напротив начальника.

– Ты не контактировала с Решиной? – спросил он.

– Не успела. Меня Коротков перехватил.

– Это хорошо. Видишь ли, деточка, я сегодня утром узналодну неприятную вещь. У Михаила Владимировича Шоринова, приятеля и бывшеголюбовника Ольги Решиной, есть родная тетка, сестра его матери. И зовут этутетку Вера Александровна. Фамилию назвать или сама догадаешься?

– Назовите, – спокойно попросила Настя, не ожидаяничего плохого.

– Фамилия этой Веры Александровны – Денисова.

– Нет!

Слово вырвалось раньше, чем она успела осознать смыслсказанного полковником.

– Да, деточка. А мужа Веры Александровны зовут ЭдуардомПетровичем. Я понимаю, что тебе неприятно это слышать, но закрывать глаза наэтот прискорбный факт мы не можем. И получается у нас не очень-то красиво. Содной стороны, Денисов посылает в Москву своего человека с каким-то заданием ипросит тебя помочь ему. С другой стороны, он связан с той компанией, котораяимеет отношение к пропавшей Тамаре Коченовой. Как ты можешь это объяснить?

Настя угрюмо молчала, уткнувшись глазами в полированнуюповерхность стола.

– У нас нет твердых доказательств, что Решина имеет отношениек бегству Коченовой, – сказала она глухо. – Решина – просто одна измосковских знакомых Тамары, не более того.

– Хорошо, – вздохнул Гордеев. – Твоеупрямство достойно всяческого уважения.

Он потянулся к внутреннему телефону и набрал номер.

– Игорь? Зайди.

Через полминуты в кабинет вошел Игорь Лесников, один изсамых красивых сыщиков на Петровке, всегда серьезный и редко улыбающийся.

– Езжай на Зубовскую, возьми справку, когда и в какиегорода были междугородные звонки с этих трех телефонов. – Он протянулЛесникову бумажку. – Быстренько.

Игорь молча взял бумажку и вышел, а Гордеев снова тяжеловздохнул, снял очки и принялся постукивать дужками друг о друга. Неритмичныемягкие щелчки вывели Настю из оцепенения, она подняла голову и посмотреланачальнику прямо в глаза.

– Вы дали ему телефоны Шоринова?

– Домашний, служебный и телефон квартиры, где живет еголюбовница, – подтвердил полковник.

– Значит, вы уверены, что Денисов затеял против менякакую-то гадость?

– И ты в этом тоже уверена, – кивнул Гордеев. –Ты же умница, ты не можешь этого не понимать. Просто тебе нужно смириться стем, что твой Денисов не так уж чистоплотен по отношению к тебе, как тебехочется надеяться. Посмотри правде в глаза, и давай уже наконец начнемнормально работать. Вот скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?

– Я вспоминаю, как я плакала у него в кабинете, а онменя утешал и извинялся за то, что впутал в расследование таких страшныхубийств.

– Перестань! – внезапно взорвалсяначальник. – Забудь свои слюни и сопли! Денисов – крутой мафиози, которыйнатравил на тебя контору и преследует этим свои цели. Конечно, ты готова емувсе прощать, но я, дорогая моя, – это не ты. И я ему ничего прощать ненамерен. А ты будешь делать то, что я скажу, потому что пока еще я твойначальник, а не Денисов. Если ты думаешь иначе – я жду твой рапорт обувольнении в течение десяти минут. Ну так как? Дать листок и ручку? Будешьписать рапорт?

Настя медленно встала и отошла к окну. Осень все ещеразмышляла, то ли начать жить в полную силу, то ли полениться, дав летувозможность потешить себя иллюзией собственной долговечности. Несколько днейшли дожди, мелкие и противные, а сейчас снова сияло солнце, и листва неопадала, и небо было ярко-голубым. Сколько можно, в самом деле? Все очевидно,двойная игра Денисова налицо, а она, как страус, прячет голову в песок иотгораживается от неприятной действительности воспоминаниями о доброте иблагородстве Эдуарда Петровича. Да, ей больно, да, ей тяжело, но нельзя же добесконечности позволять делать из себя идиотку.

Она крепко зажмурилась, под веками забегали яркие желтыепятнышки, принимающие причудливые формы. Потом она резко повернулась к Гордеевуи улыбнулась.

– Все, Виктор Алексеевич, я готова. Что у нас там стелефонными звонками?

– Лесников только-только уехал, – осторожнооткликнулся Колобок-Гордеев.

– Да ладно вам, – она рассмеялась. – Хотьвы-то из меня дурочку не делайте. Никуда он не уехал, вы эту справку уже потелефону получили, пока меня Коротков искал. Я же помню, у вас на Зубовскойцелых две тетеньки есть, которые вам все справочки дают по телефону в течениеполутора минут. Что, нет?

– Помнит она, – пробурчал ВикторАлексеевич. – Никакой управы на тебя нет, Настасья. В общем, так. В город,где живет Денисов, звонки с этих телефонов были, причем один раз – с интерваломв час. Шоринов дважды звонил ему вечером из квартиры своей любовницы как раз втот день, когда мать Тамары встретила в аэропорту синеглазого брюнета по имениНиколай. Ты предполагаешь, что этот Николай – Саприн?

– Так полагает Тарадин. Он уверен, что правильновычислил его.

– Я давал команду проверить корешки авиабилетов на всехдомодедовских рейсах в тот день. Или эта женщина что-то напутала, или Саприн неулетел. Или это вообще не Саприн, а твой Тарадин ошибся.

– Или у него очередной фальшивый паспорт, –продолжила Настя. – На внутренних авиарейсах к ним не больно-топрисматриваются, это ж не Шереметьево.

– Ладно, допустим, он в тот день улетел. И в тот жедень Шоринов звонит своему дядюшке, причем два раза. А через день убиваютКарину Мискарьянц. Ты все еще сомневаешься?

– А я всегда сомневаюсь, Виктор Алексеевич, вы жезнаете. Но сути это не меняет. Все равно здесь что-то нечисто, а Денисовзамешан по самые уши.

Они просидели в кабинете Гордеева почти два часа, уточняя икорректируя план, в соответствии с которым можно было попробовать затянутьпетлю на горле самого Эдуарда Петровича Денисова. Настя изо всех сил стараласьмыслить строго и логично, не давая боли застилать глаза и вырваться наружу. Но,когда она вернулась к себе, ей показалось, что из нее вынули душу, разрезали намелкие кусочки и в хаотичном беспорядке запихали обратно. Да, она будет делатьвсе так, как они только что спланировали, она начнет вести против Денисовахитроумную игру, используя в этих целях ту самую контору, при помощи которой онсам пытается выкрутить ей руки. Но, прежде чем начать игру, она сделаетпоследний шаг. Пусть глупый и рискованный, ставящий всю тщательно разработаннуюкомбинацию под угрозу срыва, но она сделает его. Она должна. Иначе она простоперестанет себя уважать.