И это его мрачное «есть» ничуть не похоже на радостное «есть» в смысле «аллилуйя!».

Мгновенно напрягаюсь.

— Все плохо, да?

Джек пожимает плечами, барабанит пальцами по колену и смотрит куда-то мимо меня, явно подбирая слова. Мне хочется зарычать, но заставляю себя терпеливо ждать.

Ничего, при беседе с Полом мне тоже часто хочется схватить его за грудки и вытрясти все, что ему известно, быстро и сразу. При Джеке нет Мясника, который обычно мешает проделать нечто подобное с его хозяином, но Джек сам как Мясник — характер паскудный.

— Есть информация, что людей действительно похищают и перевозят куда-то для добычи синерила. — Мое долготерпение наконец приносит плоды. — Куда — информатор не знает, — быстро добавляет Джек, предвосхищая вопросы. — Но твои сведения верные: это длится полгода как минимум. На рабском рынке тоже был человек… — Пауза. — Покупатель, который выбирал самых крепких и выносливых мужчин.

Хмурюсь.

— Но Шон некрепкий и невыносливый.

Джек бросает в мою сторону снисходительный взгляд.

— Если он узнал что-то, чего не должен был знать, то проще — и дешевле — прибрать к рукам некрепкого и невыносливого, чем потом прятать его тело.

— Тем более если речь о сыне Виктора Коллинза, — заканчиваю мрачно.

Если бы я не влезла, то был бы шанс, что отец поверит в то, что у его младшенького отказали тормоза и он улетел незнамо куда навстречу приключениям. Также был бы шанс, что папа оскорбится и обидится на него, как когда-то на меня за мой уход из дома и смену фамилии, и не станет пытаться искать. Однако, в случае смерти любимого сына, Виктор Коллинз не остановился бы, пока не нашел бы преступника.

Когда на Аквилоне погибла мама, отец перевернул всю планету вверх дном. Да что там перевернул — еще и потряс для верности. И тряс до тех пор, пока местные не признали, что якобы случайный взрыв на заводе, над репортажем о котором работала мама, являлся спланированной диверсией, и не призвали диверсантов к ответу.

А раз так, то, в случае смерти Шона, тому, кто это организовал, пришлось бы сдать кого-то своего или же организовать подставное лицо, которое взяло бы ответственность за убийство на себя. А это, опять же, деньги и усилия. Так что логика в рассуждениях Джека определенно есть.

— Подожди, — доходит до меня с запозданием. — То есть на Ярмарке покупали людей для добычи синерила, а ты, чей профиль «синий туман», даже об этом не знал?

Что кто-то хреново работает, не озвучиваю — он и так прекрасно понимает, что я имею в виду. А потому звереет прямо на глазах.

— Да-а? — протягивает Джек ядовито, поворачивая ко мне уже не только голову, но и весь корпус. — А почему я об этом не знал, а?

Инстинктивно отшатываюсь. Совсем сдурел? Я-то тут при чем? С моей профпригодностью все нормально.

— Если бы у меня было время, — продолжает этот невыносимый тип, прожигая меня взглядом и будто бы нависая, хотя между нами не меньше полуметра (да он, чтоб его, спец по психологической атаке!), — то я узнал бы и это. Но благодаря тебе я еле успел унести ноги с Альфа Крита, не то что подготовиться.

Ах вот он о чем.

Возмущенно фыркаю.

— По вине Уоллеса Доджа, вообще-то.

Но Джек и не думает смягчаться. Похоже, я таки наступила ему на больную мозоль.

— Если бы не твои дурацкие туфли, альфакритяне выпустили бы «Козерог» с планеты, лишь бы не допустить стрельбы. И тогда его экипаж бросился бы за защитой к тем, кто забил их трюмы синей отравой, а мне не пришлось бы спешно внедряться к Барону, чтобы хотя бы попасть на эту чертову Ярмарку!

Но «Козерог» арестовали, а «синий туман» с его борта прибрали к рукам, даже не обнародовав эту информацию.

Прищуриваюсь, больше не обращая внимания на хамство в свой адрес. Пусть выпустит пар, если накопилось. У меня же идет усердная работа мысли.

Так, так, так… «Козерог», Уоллес Додж, «синий туман»…

— Так это ты помог достать Доджу пушку в охраняемом космопорте?! — Вскидываю глаза к его лицу.

Джек морщится.

— А ты как думаешь? — отвечает сквозь зубы.

— Ты организовал все это, чтобы вас задержали, припугнули, а потом, все еще перепуганных, отпустили? — продолжаю раскручивать клубок.

Джек закатывает глаза.

— Поздравляю, гений сыска. Тормоз — тоже механизм.

— Ты невыносим! — не выдерживаю.

— Взаимно. Твои туфли будут сниться мне в кошмарах!

Доля секунды — и он не успел бы отвести дуло от лица ребенка. Одно неточное движение — и на полу с обожженным лицом лежала бы та девочка, а не механик с «Козерога»…

— Ты допустил взятие в заложники ребенка, — не ведусь на попытку воззвать к моему чувству вины (совесть моя, а с ней мы договоримся, я уже говорила), — а это уже преступление.

Но Джек со своей совестью тоже на короткой ноге.

— Я бы убедил Доджа отпустить девочку, если бы нам дали уйти.

И с самомнением тоже.

Да мы просто близнецы!

Откидываюсь на спинку скамьи и, запрокинув голову и накрыв лицо руками, начинаю смеяться. Театр абсурда в действии.

— Очень смешно, — буркает Джек.

В ответ только интенсивно киваю, не в силах перестать смеяться. Тайная операция, взятие заложника, добытый ствол, четко продуманный план — и туфли от Флер Лу-а. Всегда знала, что все дело в правильно подобранной обуви.

— Придурочная, — комментирует Джек.

И мне становится еще смешнее.

Глава 40

— И все-таки, на кого ты работаешь? — Догоняю Джека, который за счет своих более длинных ног умудряется вырваться вперед. Меня он не ждет, ясное дело. Но и я негордая, догнав, со спокойной совестью хватаю под руку. Регенерация у него, к слову, на зависть каждому — уже даже не вздрагивает, когда касаюсь его шитой руки. — Личный заскок? — продолжаю рассуждать вслух, так и не получив ответа. — Вряд ли. Ты не похож на внука миллионера…

— Почему это? — реагирует он на то, что я посчитала безапелляционным.

— Ну-у, — тяну, продолжая висеть на его локте, чтобы не удрал. — Вот я похожа на дочку миллионера?

— Еще как.

— А ты — нет, — поясняю любезно. — Хотя мой отец,