Махаф, лодочник, кратко кивает мне в знак приветствия и продолжает показывать душам места. Каждая из них вкладывает ему в ладонь монетку. Пока еще эти мерцающие очертания похожи на людей, которыми они были до смерти. Однако скоро они забудут свою земную жизнь. Я устраиваюсь на носу ладьи. Некоторые из этих душ по-настоящему полны надежд, другие, наоборот, в состоянии апатии. Во время прошлых поездок я часто просто от скуки гадал, какая из душ доберется до полей праведников, а какая закончит путь в вечном сумраке. Сегодня мне все равно. Люди почти перестали верить в загробную жизнь и поэтому больше не готовятся к ней. И следовательно, не задумываются о том, сколько весят их сердца. Они уже не заботятся друг о друге и проживают отмеренное им время так, словно после них не останется никого и ничего. Я этого не понимаю. Как они могут считать, что полностью исчезнут просто потому, что их тела тленны? Впрочем, меня это не касается. Раньше мы, бессмертные, ничем от них не отличались. Мы верили, что мир, а точнее, Атлантида принадлежит нам, но получили свой горький урок. Бывают дни, когда я завидую короткой жизни смертных.

Когда ладья заполняется, Махаф отталкивается от суши веслом. Часть душ остается на берегу, и нас преследуют их причитания. Им придется ждать до следующей ночи, и пусть будут за это благодарны.

Справа и слева от реки, по которой мы движемся, простирается бесконечная пустыня. С каждой милей, которую проходит ладья, души становятся тише. Видимо, окончательно осознают, что уже не вернутся в царство живых. Отныне начнется их существование в потустороннем мире. Если, конечно, они осилят переход. Души тесно жмутся друг к дружке, а тем временем вокруг все сильнее темнеет. Мы с Махафом переглядываемся. Он высокий и худой. Только руки окрепли за тысячи лет гребли. Он никогда не видит солнца, поэтому лицо у него бледное, а выражение на нем – строгое. Ему нельзя ни сочувствовать душам, ни помогать им. Вытянувшись во весь рост, он стоит в конце лодки и размеренными движениями толкает ее вперед. Нам обоим известно, что произойдет дальше. Эти души не знают ни имен демонов, с которыми столкнутся, ни заклинаний, которые приведут их на суд мертвых. Если они не переживут путешествие, оно закончится для них второй смертью, на этот раз окончательной. Никого больше не снабжают «Книгами мертвых», а потому они понятия не имеют, как вести себя после того, как умрет их тело. Им невдомек, что надо делать, чтобы попасть на суд мертвых. Душа маленькой девочки цепляется за душу матери. Демоны первым делом набросятся на невинное дитя. Я с жалостью наблюдаю за ней, однако ничего не могу сделать для этой девчушки. Только надеяться, что ей все-таки повезет.

На горизонте показывается знакомая гора. Будь у меня больше времени, я бы навестил Себека. Его дворец находится на восточном склоне, но я хочу как можно быстрее вернуться обратно. На вершине массива горят огни Апопа. Он готовится остановить ладью. Негромко вздохнув, я расправляю крылья. Умершие ахают, и лишь маленькая девочка, которой не больше семи лет, смотрит на меня с любопытством и без страха. Ландшафт меняется, и пустыня уступает место не менее унылым холмам. Когда вода начинает кипеть, я взмываю в небо. Лодка подо мной тревожно покачивается. Из песка на берегу реки поднимаются демоны. Жуткие создания с острыми, как ножи, зубами и когтями собираются накинуться на души. Те крепко хватаются за борта лодки, но у них нет шансов. Пылающий поток огня стекает с горы вниз и, коснувшись воды, превращается в гигантскую змею. Это Апоп – бог распада и мрака. Его я ненавижу еще больше, чем Сета, но он хотя бы творит свои бесчинства пока только в царстве мертвых. Я кружу над рекой и слышу вопли душ, которых он проглатывает. Демоны на берегу визжат все громче. Они набрасываются на души, которые выбираются на землю. Мне нужно убираться отсюда и лететь к Осирису. То, что происходит внизу, меня не касается. Женщина и ребенок упали в реку. Мать подталкивает душу дочери по пенящейся воде. Малышка гребет руками. На берегу уже стоит демон и разевает пасть, из которой вырываются клубы горячего пара. Женщина хватает ребенка, разворачивается и начинает плыть против течения. Она пытается добраться до Огненного острова. Умный ход, ведь там они смогут собрать магию, которая понадобится для оставшегося пути. Только вот я сомневаюсь, что у нее получится. На мгновение вода успокаивается. Махаф подводит перевернутую ладью к берегу и орет на демонов, которые тут же ретируются. Немногие души, которых не разодрали монстры, бегут в сторону холмов. Махаф разворачивает свое судно и плывет назад. Ждущие у ворот души все-таки начнут сегодня свое путешествие. Апоп до сих пор сидит в воде и неподвижно следит за усилиями женщины. Я надеюсь, что он насытился на эту ночь. Но он внезапно бросается за ними. Надежды нет, поскольку, даже отпусти он женщину с ребенком, перед островом все равно караулят пожиратели, которые ловят своими сетями недостойные души. Раньше я никогда не ставил происходящее под сомнение, но теперь мне кажется, что это ужасно. Даже думать не хочу, как прокомментировала бы это Нефертари. Я пикирую вниз, когда женщина разрывает одну из сетей и закидывает дочь на берег острова. Прежде чем сама она успевает вылезти на сушу, ее настигает Апоп. Он раскрывает пасть и безжалостно проглатывает мать. Прямо в полете я подхватываю душу ребенка. Змеиное тело Апопа прыгает вверх, но почти сразу падает на твердую землю, потому что я быстрее, чем он с набитым брюхом. Что, однако, не мешает ему послать нам вслед струю огня.

– За это ты будешь мне должен, ангел смерти. Душу за душу, – шипит он.

Апоп прав, я поступил легкомысленно. Никто не попадает в должники к богу тьмы, даже ангел смерти. Мне необходимо собраться, чтобы не поддаваться эмоциям, которые я подавлял сотни лет. И тем не менее, вопреки здравому смыслу, я не возвращаю ему малышку, а прижимаю ее к своей груди. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

– Все будет хорошо, – обещаю я. – Там, куда мы летим, чудовищ нет.

Она лишь молча кивает. Осирис не оценит, когда я принесу ему душу, которая не прошла испытания Дуата, но мне плевать. Какие грехи мог успеть совершить ребенок за свою короткую жизнь? Девочка худенькая, чуть