– Мне бы не хотелось, чтобы Гор вновь ввязался в конфликт с Сетом, но я опасаюсь, что он будет его провоцировать, – серьезно говорит богиня. Она очень любит сына. В этом я никогда не сомневался.

– Сет Гора или Гор Сета? – раздраженно уточняю я.

Исида поджимает губы и, как всегда, грациозно спускается по лестнице. Светло-голубое платье выгодно подчеркивает ее изящную фигуру. Она примерно на голову выше Маат и носит волосы до плеч. На ее шее висят золотые и серебряные цепочки, и она босиком – ногти на ногах покрыты черным лаком, что невольно заставляет меня вспомнить о невинно-розовых ногтях Нефертари. Исида ни единого дня своей жизни не была невинна, а насчет человеческой девчонки я уже не так уверен. Она прикрывается своей силой воли, как щитом, но в последние несколько дней случались моменты, когда я замечал страх в ее глазах. Ей страшно потерять брата и остаться одной. Мне не следовало давать то обещание. Я поступил безответственно, но если открою ей правду сейчас, она откажется от договора и уйдет. Я провожу руками по волосам и складываю крылья. И когда начал столько о ней думать? Это должно прекратиться.

– Ты присмотришь за Гором? – спрашивает Исида. Остановившись передо мной, богиня кладет руку мне на плечо, я и ощущаю ее силу, намного превосходящую мою.

– Если ты так хочешь, – коротко отвечаю на не очень-то прикрытую угрозу. Исида превратит меня в червя, если я этого не сделаю, и никто ее не остановит.

– Мы оба так хотим, – вставляет Осирис. Он тянется к грозди винограда, лежащей на золотой тарелке, которая, в свою очередь, стоит на столике возле трона. – Если у Гора все будет хорошо, моя жена перестанет постоянно беспокоить меня в моем царстве.

Исида кривит губы в напряженной улыбке:

– Он ждет не дождется, когда снова сможет от меня избавиться. – В ее взгляде сверкает что-то, что мне поначалу не удается распознать, но затем я все-таки догадываюсь. Ей обидно. Она спасла жизнь сидящему на троне мужчине. Вернула его, хоть он вечно ей и изменял. Теперь богиня платит ему той же монетой, а его это абсолютно не волнует.

– И, несмотря ни на что, Сет должен помогать нам с поиском? – сухо интересуюсь, дабы окончательно убедиться.

– Это пожелание Ра. – Еще одна гроздь винограда исчезает между зубами Осириса, и капля фруктового сока стекает по его подбородку.

Это настолько отвратительно, что меня едва не выворачивает. Этот мужчина – бог Эннеады, но манеры у него, как у свиньи.

– Почему Ра настаивает на участии Сета?

Исида морщит свой прямой тонкий носик. Интересно, временами она не жалеет, что спасла жизнь Осирису? Спрошу у нее как-нибудь.

– Так тебе будет удобнее за ним присматривать, – тихо говорит богиня. – Тот, кто обнимает своего врага, обездвиживает его.

Идиотская тактика. Проще сразу прыгнуть в яму с гадюками. Тем не менее я киваю, признавая поражение.

– Твое желание для меня закон.

Исида ослепительно мне улыбается:

– У меня перед тобой должок.

– Может, взвесим уже сердце ребенка? – прерывает наш разговор Маат. Ей не нравится, что Исида стоит настолько близко ко мне, а сейчас так вообще положила ладонь мне на грудь. Ее авансы ни в малейшей степени не двусмысленны, и ясно, что за должок она имеет в виду. Тот, который я не потребую ни при каких обстоятельствах.

Маат ставит на пол весы и запускает руку в грудь девочки, которая храбро стоит перед ней, лишь на секунду вздрогнув. Затем богиня кладет ее полупрозрачное сердце в левую чашу, вынимает пушистое белоснежное перо из своей прически и опускает его на правую. Я миллион раз присутствовал на этом ритуале, но всегда зачарованно наблюдаю, как начинают раскачиваться чаши. Если сердце окажется тяжелее противовеса, Амат набросится на ребенка и проглотит его. Эта богиня – чудовище с телом льва и гиппопотама и головой крокодила. Она лежит на краю зала и размеренно бьет хвостом по полу. Я не питаю иллюзий. Она настолько быстро нападет на девочку, что никто из нас не успеет вмешаться. Я уж точно, потому что Осирис до сих пор не позволяет мне взлететь. Не удивлюсь, если он сковал меня лишь для того, чтобы заставить наблюдать, как Амат сожрет душу малышки. По сути, они с Сетом не сильно отличаются друг от друга. Просто Осирис чуть меньшее зло. С облегчением вижу, что весы сначала выравниваются, а потом сторона с пером опускается вниз.

Исида улыбается ребенку, а Осирис равнодушно кивает. Маат вкладывает сердце обратно в грудь девочки и берет ее за руку:

– Я отведу тебя в поля, малыш.

– А что с моей мамой? – Девочка оглядывается на меня, и я поднимаю на прощание руку.

– Ты ее забудешь, – объясняет Маат, пока они обе удаляются. – Ты забудешь все земное, пока не настанет время вернуться.

– Я не хочу забывать, – слышу я ее тонкий, но храбрый голосок, и эти двое наконец растворяются в светлом тумане.

– У вас имеется еще какая-то информация или зацепки для меня? – коротко осведомляюсь я.

– Только просьба больше нас не разочаровывать, – откликается Осирис, глядя на меня сверху вниз. – Это твой шанс реабилитироваться. Другого ты не получишь.

Я изображаю легкий поклон:

– Он мне и не понадобится. – Затем поворачиваюсь к Тоту: – И на самом деле не знаешь, зачем Соломон написал на поясе именно эти строки?

– Нет, на этот вопрос я ответить не могу, – качает он головой. – Однако Нефертари де Вески чрезвычайно умна. И пусть она этого не знает, но в ее венах и венах ее брата течет кровь Соломона.

– Как, по всей вероятности, и в венах множества людей, если учесть, как твой приятель любил размножаться, – вворачиваю я.

Исида негромко смеется, а Тот лишь хмурит лоб:

– Она тебе поможет. Но она смертная. Не забывай об этом. Пока она приносит нам пользу, защищай ее. После этого ее судьба перестанет тебя касаться.

– Если у нее все получится, Сет попробует перехватить Скипетр света. Вы понимаете это не хуже меня.

– Ты должен найти регалию раньше его, – приказывает Осирис, и в этот миг его маска дает трещину. Он не может напрямую воспротивиться повелению Ра, но надеется, что это сделаю я. То есть в итоге, если план провалится, наказание ждет меня, а не его. – Заставь его считать, что все в порядке, но никогда не рассказывай всю правду.

Не уверен, что умею так же искусно врать, как бог передо мной.

– Хорошо.

Тот смотрит на меня, и в его взгляде таится