из динамиков послышался голос диспетчера «Титана», – вам разрешена посадка на палубу номер два. Двигайтесь в пределах указанного коридора и переведите автопилот на удаленный доступ, система причаливания подхватит вас.

– Понял вас, «Титан», следую указанным коридором. – На консоль поступил запрос на получение целеуказания, и я не колеблясь его принял.

Сразу же после этого на навигационной схеме появился виртуальный коридор, состоящий из колец, и автопилот запросил разрешение ему следовать. Конечно, я такое разрешение дал и продолжил любоваться обводами крейсера, тем более он был настолько близко, что даже его черный окрас не мешал разглядывать детали. А в это время челнок стал смещаться ближе к корме «Титана».

– Да, это не те консервные банки, на которых мы штурмовали Хадар, – вдруг отозвался Туров.

И тут он был прав: если те фрегаты выглядели как ажурные конструкции из силовых ферм, то сейчас перед нами был полноценный боевой корабль с единым корпусом и учтенными недостатками предыдущих моделей. И если тогда я еще как-то участвовал в выборе направления кораблестроения, то сейчас инженерная мысль развивалась уже без моего участия. Но одно грело душу: никто не собирался отказываться от органических технологий, о чем свидетельствовали хитиновые наросты снаружи крейсера.

Когда до гостеприимно распахнутой створки посадочной палубы номер два оставалось около трехсот метров, вычислитель неожиданно просигнализировал, что челнок взят на сопровождение оборонительных турелей. От такого известия у меня холодок пробежался по спине, и я поспешил выйти на связь:

– «Титан», ваша система обороны взяла меня на сопровождение, у вас там все в порядке?

– Не беспокойтесь, челнок три пять два два, – отозвались на том конце, – это стандартная процедура. Ничего не предпринимайте, мы вас посадим.

– Что-то не нравится мне это, – заявил Туров. – Чую, ничем хорошим наш визит на борт флагмана не закончится.

Я посмотрел сначала на бледное лицо Ивана, а затем повернул голову в другую сторону, где в ложементе находился Туров.

– Не тебе одному это не нравится. Но что-то предпринимать уже поздно.

– Ну почему же. – Туров хлопнул по удерживающим его ремням и начал взмывать над ложементом.

– Отставить! – рявкнул я. – Даже если ты сейчас обрядишься как носорог, то ситуация только ухудшится.

Туров повисел немного в пространстве, бодаясь со мной взглядом, а затем все же опустился обратно, и мы продолжили наблюдать сближение, но появилось ощущение, что мы, как овцы, добровольно идем на заклание. И я, кажется, догадывался, что сейчас произойдет.

Тем временем челнок начал медленно входить в проем палубы, и обзорные экраны подтвердили мои наихудшие опасения. На палубе находился внушительный комитет по встрече: зона посадки была отцеплена кольцом из пятидесяти Волков со своими пушками наготове, а за их периметром десант в бронескафах, но уже за мобильными укрытиями.

– Надеюсь, это почетный эскорт, – вновь высказался Туров, – либо они нас так боятся, что выставили целую роту десанта, что тоже приятно.

– Костя, только прошу – без сюрпризов. Мы не враги.

– Это ты им скажи. – Туров кивком указал на обзорные экраны.

Челнок нежно коснулся опорами палубы, и специальные механизмы зафиксировали их. И, убедившись, что мои спутники закрыли шлемы СИЗифов, я начал откачку атмосферы из челнока, так как за бортом был вакуум. Встречающие ничего не предпринимали, и через пару минут по моей команде аппарель стала опускаться. Иван хотел было пойти с нами и начал ворочаться в ложементе, пытаясь освободиться, но я его остановил:

– Иван, оставайся на месте. Я пришлю медиков, чтобы тебе помочь.

Тот бросил попытки освободиться и с обреченным видом лишь кивнул, а мы с Туровым пролетели мимо грузового отсека челнока, где находились зафиксированными еще четверо ребят, облаченных в ББС. Поверхность их скафандров была усеяна кляксами герметизирующей пены, что говорило о множественных пробитиях, но они все еще были живы, что отражалось на показаниях внешних полевых аптечек. Найдя их состояние удовлетворительным, мы двинулись наружу.

Как только мы появились из нутра челнока, Волки тут же взяли нас на прицел. Не предпринимая резких движений, я медленно коснулся ботинками палубы и выпрямился. То же самое сделал и Туров, после чего мы стали озираться в поисках хоть кого-то, кто мог бы объяснить, что здесь происходит. И, на мое удивление, из переходного шлюза палубы появилась еще одна делегация, возглавляемая адмиралом. Он смешно переставлял ногами, пока не остановился возле периметра Волков, но не пересек его, и я услышал в гарнитуре шлема вопрос:

– Господин Волков Михаил Валерьевич?

– Он самый.

– Я адмирал Уильямс, командующий четырнадцатым флотом. Для меня честь познакомиться с вами, и я очень жалею, что при таких обстоятельствах.

Я ничего не стал отвечать, ожидая продолжения, и оно не заставило себя ждать.

– Волков Михаил Валерьевич, согласно директиве Совета Федерации, вы арестованы по подозрению в госизмене и терроризме. Сложите оружие и следуйте за конвойной командой. Последнее и вас касается, господин Константин Владимирович.

– Чуйка меня не подвела, – услышал я Турова на другом канале.

Не отрывая взгляда от адмирала, медленно отстегнул кобуру на бедре и бросил ее в сторону. Не испытывая притяжения, она поплыла, кувыркаясь в пространстве, пока ее не перехватил один из Волков. То же проделал и Туров.

– Ты можешь что-то сделать? – прошептал Туров.

Услышав это, я неосознанно пробежался взглядом по стоящим Волкам и с помощью импланта, минуя систему связи скафандра, попытался подключиться к одному из них. Конечно, над ними поработали, и большинство лазеек оказалось закрыто, но кем бы я был, если бы не предусмотрел подобную ситуацию? И если электронная составляющая Волка была полностью закрыта, то вот напрямую с органическим мозгом соединиться удалось. У меня даже губы пересохли от соблазна перехватить контроль на Волками, а порция адреналина уже начала разгоняться по моей крови, но я сбросил соединение и ответил Турову:

– Могу, но не буду. – И дальше, не обращая внимания на возмущение Кости, сказал Уильямсу: – Господин адмирал, это все излишне. – Я уже хотел обвести рукой всю эту охрану, но остановил движение, так как ощутил готовность Волков открыть огонь. – Меня не стоит опасаться, и я не сопротивляясь выполню ваши требования, но у меня есть одна просьба.

– Слушаю, – ответил Уильямс не раздумывая.

– В челноке находятся пять человек, они безоружны, четверо из них без сознания. И я прошу оказать им медицинскую помощь.

Уильямс повернулся к одному из сопровождающих и кивнул. Тот тут же козырнул и, видимо, стал отдавать приказы в тактическом канале, так как к нему присоединился десяток бойцов, с которыми он направился к раскрытой аппарели челнока.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался Уильямс.

– Это все, господин адмирал.

Неожиданно на палубе загорелись огни тревоги, и все люди стали озираться, а я услышал встревоженный голос адмирала:

– Волков, флот, с которым вы прибыли, начал нырять в гипер! Что вы задумали?!

– Не волнуйтесь господин адмирал. – Я постарался сделать свой голос как можно дружелюбнее. – Элемийский флот не представляет угрозы, они просто возвращаются домой.

* * *

Месяц спустя. Солнечная система. Лунный административный корпус. Закрытое слушанье Совета Федерации

– Волков Михаил Валерьевич! – раздался громогласный голос, который, казалось, лился отовсюду.

Пятачок, на котором я стоял, находился в центре зала, выполненного на манер Колизея. Первые ряды начинались с высоты двух с половиной метров, поэтому мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть на говорившего. Но все пространство было прогружено во мрак, и только падающий сверху свет создавал небольшое пятно вокруг меня. Это мешало разглядеть лица людей, сидящих на трибунах, но я и так знал, кто в данный момент вершит мою судьбу.

– Совет Федерации тщательно рассмотрел ваше дело и принял решение, которое сейчас будет оглашено! – продолжил человек с первого ряда. – Вы обвиняетесь в заговоре против Земной Федерации и терроризме, в результате которого погибло более тысячи человек, а также нанесен материальный и репутационный ущерб! Вы признаете вину?!

Ну вот и все, закончилось мое увлекательное путешествие, и чего пыжился? Может, я действительно совершил ошибку и теперь должен понести наказание? Но можно ли было поступить по-другому? И где та грань, за которой защита Земли любой ценой идет не в пользу, а во вред, а желание служить человечеству