а служители культа помчались подставлять под него чаши, наполняя их стекающей кровью.

Меня поудобнее подхватили под мышки и поволокли вперед, и как я ни пыталась сопротивляться их напору, стараясь замедлиться, ничего не получалось. Устав со мной бороться, один из них схватил камень и ударил по моим коленям.

От собственного крика заложило уши и потемнело в глазах. Я видела тени, чувствовала на себе руки, которые тащили куда-то прочь из помещения. Когда зрение слегка прояснилось, увидела, что меня через дыру в потолке выволокли на крышу, где находились огромные валуны, бывшие когда-то обзорной комнатой. Сейчас их приладили друг к другу, как стол, и меня затащили на него, укладывая и разводя руки в стороны.

– Ты станешь проводником его воли, – прошипела их лидер, наклоняясь надо мной. – Позови – и он откликнется. Не упорствуй, иначе спустим вниз, и ахийские твари закончат то, что начали.

Я попыталась вновь вызвать ариус, но пришла слабость: кровь как-то повлияла на меня, лишая чувствительности. Первая вспышка закончилась, и теперь нещадно раскалывался затылок. Сквозь полуприкрытые ресницы видела тускло-серую полоску над горизонтом – светает. На лицо падали мелкие капли дождя, чуть успокаивая раздражение кожи от соли и крови.

Нет, так не может быть, я не могу умереть, как жертвенный ягненок, на дурацком, мокром камне среди этой мерзости!

Близящийся рассвет не нравился морвиусам. Они заторопились, затаскивая наверх чаши.

– Хватит! Пора начинать, иначе не успеем! – раздраженно заявила их нервная предводительница. Они спешно окружили импровизированный жертвенный стол. Каждый держал в руках по чаше, полной крови. По команде женщины к ним подошел еще один сектант – в руках у него был горящий факел, который он поочередно макнул в чаши, отчего они вспыхнули.

И когда морвиус закончил, они без команды, разом, вылили это на меня.

– Зови его! – кричала лидер, пока я крутилась в огне, извиваясь от яростной боли, вспыхивающей в каждой части тела. Боль проникала в меня, ослепляя. И я опять завопила, ощущая, как поднимаюсь в воздух. Не было во мне равновесия, не было танца с огнем. Мне просто было очень больно и не хватало сил сделать вдох – огонь добрался до легких, он глубоко проник внутрь, прожигая внутренности, высушивая до состояния угольков.

Казалось, еще секунда – и я развеюсь по ветру и превращаюсь в агонизирующую пыль, когда пришло спасение. Оно вспенило море, и тонны воды пали на меня со всех сторон, гася огонь и призывая белый дым. Исцеление началось в ту же секунду, а вместе с ним началась кровавая бойня.

Я ничего не видела, только слышала жуткие крики, доносящиеся со всех этажей Нимфеума. Эти вопли доставали до печенок, и не было ничего их прекраснее. Я наслаждалась чистейшей яростью, что забирала мой страх. От нее хотелось смеяться и одновременно плакать. С ней пришло чувство безопасности, защищенности, пропало бесконечное одиночество, облегчение накрыло с головой, даря пьянящее ощущение легкости.

И когда последний морвиус развеялся, я открыла глаза и увидела его.

– О, моя маленькая белокрылая девочка. Как же они могли так поступить с тобой? – шепчет Никлос. В его глазах танцует нориус, то застилая тьмой, то возвращая рубиновую ярость. Он наклоняется ниже, целует в лоб, проводя мокрой рукой по щекам, стирая кровавые слезы. – Теперь все будет хорошо, слышишь, я рядом. И больше никогда не покину тебя, родная моя!

– Где… где Артан? – королю пришлось наклониться совсем близко к моим губам, чтобы расслышать мой голос. Исцеление не закончилось, легкие горели едкой болью даже от слабого дыхания, так что вопрос прозвучал едва слышно, на грани, за которой боль опять ослепила, и я запрокинула голову. Последнее, что услышала:

– Прости меня, Сэлли, я не уберег его. Не смог… он исчез на моих глазах.

Глава 15

Огонь из океана

Никлос

Ему крайне не нравилось происходящее. Предчувствие ловушки не отпускало с того момента, как они вошли в город. Но кто осмелится встать у короля на пути? «От аристократов тоже не ожидал Черной пьетты, однако они смогли перехитрить тебя…», – зазвучал предательский внутренний голос, и Ник разозлился. На самого себя. На этот мерзкий холодок где-то в глубине сердца, который рвался наружу, и от которого появлялось липкое чувство неуверенности в собственных силах. Именно поэтому он так рьяно взялся за это дело. Ему претила сама мысль, что есть что-то сильнее него.

Когда они с Артом подошли к остальным участникам группы, это чувство усилилось.

Она была молодой и какой-то поломанной. Одета в сизые лохмотья, бывшие когда-то платьем. И сама вся – серенькая. Тусклые, некогда светлые волосы. Невыразительные рыбьи глаза. Бледная, влажная кожа. Босая. Сидит на земле, прижимая колени к груди, и смотрит безучастно. Будто и разума в голове нет. Сломанная, брошенная вещь.

Томар к ней и так, и этак обращался, а она только шипит, когда пытаешься дотронуться, и не шевелится.

– Погодите, сейчас увидите, – заявил колдун. И девушка, как масляное пятно, как текучая глина, слиплась в ком, а распалась иным человеком. Древней старухой. Но такой же безымянной, безличной, серой.

– Что это такое? – ошарашенно спросил маршал, опасливо обходя по кругу неведомую особь.

Томар только мрачно глянул на него и вновь замер на месте. Впервые старейший колдун королевства не знал, что делать. Никлос заметил – и без того плохо выглядевший, маг совсем сдал. Бледный, морщинистый – казалось, ему лет семьдесят по человеческим меркам. Всего за одно лето бессменный ректор Магической академии высох и состарился. Это не могло не отразиться на поступках Томара, так что король задумался, не пора ли подыскивать ему замену.

Арт отдал приказ страже рассредоточиться на местности и поискать, откуда это существо могло выбраться. Порекомендовал быть настороже, но этого и не требовалось – каждый участник группы держался наготове, внимательно следя за обстановкой. Проклятая тишина, несвойственная портовому городу, сводила с ума, напрягая каждым порывом ветра, скрипом дверных петель или шорохом опавших листьев. Серый, мелкий дождь лишь немного приглушал звуки, добавляя таинственности любому подозрительному движению на границе зрения, что сильно нервировало группу.

Король вплотную подошел к твари, успевшей сменить несколько обличий и теперь казавшейся ребенком с непропорционально большой головой. Существо съежилось от его приближения и впервые посмотрело ему в глаза. Казалось, в нем обитал разум зверя. Тварь по-кошачьи утробно зарычала и сжалась в комок, пряча голову между колен.

– Что ты такое? Кто тебя послал? – резко спросил Ник. Ответа не было. Очередное изменение облика остановилось в тот момент, когда возник нориус.