с черным камнем – символом Каргатов. Сегодня мою голову украшала иная диадема, большая, с шипами и золотыми листьями. А в центре – тот самый черный камень, и к нему добавились камни помельче, превращавшие украшение в настоящую корону принцессы. Невыносимая тяжесть, опоясывающая голову болью. К такому никогда не привыкнешь, но и отказаться нельзя. Это один из символов власти.

Как и новый гардероб, который, оказывается, шили все лето. Осталось только подогнать по фигуре – и можно надевать. Сплошные черные с золотом платья и костюмы. Многие тяжеловесные, официальные и парадные, парные к королевским нарядам.

И вот я стою одна в большой гардеробной, разглядываю их, понимая, что послезавтра вот это черное, самое царственное, но без украшений и бисера, и будет на мне, когда скажу людям, что их король мертв. А вот в этом выйду к заокеанским послам. Здесь на рукавах вышиты белые нити – символы ариуса. В этом сяду на трон в зале советов. В этом буду завтракать. В этом – ужинать. В этом – танцевать. В этом – путешествовать… В комнате слишком много манекенов. Безголовые фигуры на подиумах пугают своей официальностью. Пышностью. Чужеродностью. Неотвратимостью.

– Никлос, чего же ты хотел? И почему отпустил домой, если строил для меня так много планов? – прошептала я едва слышно, проходя комнату насквозь.

Я могла вызвать служанку, но решила самостоятельно переодеться, выбрав неброский наряд из боковой комнаты. Забавно, как долго сомневалась, что надеть. Вот это серое? Или стоит отдать предпочтение белому простому платью с воротником под горло? А может, надеть костюм для верховой езды? Он самый строгий. Весь черный. Или в ворохе нарядов и платьев есть подходящий и для допросов? Пыток? Такие наряды включены в список обязательных для преемницы?..

Выхожу в коридор, где ожидает доверенное лицо канцлера – дэр Райво. Мужчину приставили ко мне как телохранителя с расширенными обязанностями. Увидев меня, он учтиво склонил голову и выразил соболезнования. Почему-то это вызвало раздражение. Будто оттягивание официального объявления об их гибели как-то кощунственно отражало реальное положение дел. Нельзя скорбеть, но можно надеяться, и в то же время знать – никто не верит в их спасение.

Рука метнулась к груди, где под темно-серой рубашкой прятался маленький дракончик. В последнее время я все чаще и чаще обращалась к нему, как к ниточке от меня к Клэрии. Мне хотелось еще раз спуститься в сокровищницу и взглянуть на дневник. Теплилась безумная надежда, что смогу открыть ее тайны. Узнать, откуда она, какой путь прошла. И почему ее сила перешла к зеленым драконицам. Да-да, тот самый маленький секрет, о котором я никому не сказала. Все белые были родом из Сатуральских долин и принадлежали к одному общему древу.

– Кэрра, нужно идти, – мягко напомнил Райво, и мы двинулись в путь.

– Вы можете что-то добавить о Флаксе? Я никогда не видела шелки. Наши пути не пересекались.

– Опасная тварь. Умеет пудрить мозги. Не человек. В ней нет наших страстей. Это совсем иное существо, с иными желаниями. Будьте с ней крайне осторожны, кэрра Селеста, – этот невысокий усталый мужчина говорил твердым голосом привычного к бедам человека. Я знала, что он потерял близких во время Ночи трезубцев и костей, и мне было жаль его. Он был слеплен из того же теста, что и Богарт. Неудивительно, что ему доверили ввести меня в курс дела.

– Шелки способны управлять мужчинами с помощью голоса, завлекая в свои сети из волос, что парализуют, как нити медуз, чтобы потом полакомиться мужской плотью. Они необычайно сильны и подвижны. Их тела текучи, как вода, поэтому мало какой камень или металл способен удержать тварь от побега. А наложенные королем ограничения добавили проблем, так что Флакса осталась под охраной в Нимфеуме. Мы рискуем, что об этом узнают подводники, но нельзя же было ее отпустить, а ступить на землю она не может, так что обошлись тем, что есть.

– Не переживайте. Если русалки узнают о наших неладах с шелки, то будут в восторге, – пробурчала я, когда мы спустились в скрытую бухту, где ожидала небольшая лодочка. Я была на грани из-за необходимости вернуться в море, но как иначе, если эта тварь хочет говорить только со мной?

Спуск в лодку, ее качание от нашего веса… И двое слуг-охранников, севших на весла. Было сыро, мокро и ветрено, так что я плотнее укуталась в пальто, радуясь своему практичному выбору. Нам нельзя пользоваться драконьей силой и магическим огнем. Только масляные лампы освещали путь до появившегося после выхода из бухты зеленого мерцания полуразрушенного Нимфеума. Он сверкал в воде, как драгоценный камень без оправы, посреди черных мелких волн при свете полумесяца, окруженного тучами. Скоро начнется дождь, но до буремесяца еще далеко, и появляются только первые предвестники будущих штормов и шквалистых ветров.

Я смотрю на воду и вспоминаю, как меня в нее погрузили. Как потащили по дну в проклятом пузыре. Было холодно и одиноко. Страшно. И стало еще страшнее, когда неведомая сила уничтожила подводный город. Это было нечто первобытное, бесконечное и тупое, неразумное, но бьющее, как молот по наковальне. Я потянулась к воде, будто вновь услышала его, этот зов, но меня схватили за запястье и оттащили от борта лодки. Охранник наклонился ко мне, прошептав:

– Не смейте трогать воду после заката. Опасно. Можно утонуть, – его дыхание отдавало солью и рыбой. – Если море нас почует – уничтожит.

– О чем вы говорите? – так же тихо спросил Райво, а слуга постарше ответил:

– Болтают моряки, что море с недавних пор потеряло разум. Там есть что-то такое. Как русалки ушли, и остались одни шелки, пришло оно, – и мужчина странно махнул рукой в сторону линии горизонта. – После заката в море выходят только сумасшедшие. Да такие, как мы.

От их слов я поежилась, сжимаясь в клубок. Даже пальто не спасало, температура наверняка опустилась до нуля. И я почувствовала себя крошечной. Обернувшись, увидела высоко над морем королевский дворец, переливающийся тысячами огней. Сейчас там празднуют. Играет музыка, танцуют гости, поют и пьют, и не ведают, что творится под носом.

А я в этой маленькой лодочке в окружении мужиков плыву на допрос посреди океана тьмы. Куда меня несет и зачем? Руки чесались призвать ариус, но я не была дурой и сдерживала его. Теперь это было легко. Как только пропало влияние нориуса, белая тьма присмирела и вновь стала продолжением моей руки. Моя опора. Свет во тьме.

Чем ближе подходили к Нимфеуму, тем страшнее становилось. В каждом