будто знала наперед, что случится. – Тебе придется выслушать меня. Мою историю. Если, конечно, хочешь найти выход.

– Какой выход, ты о чем? Я здесь, чтобы ты назвала вашего предводителя. Колдуна, который устроил заговор, того, кто хочет воскресить старых богов. Ведь в них все дело? В мертвых богах?

На мгновение вернулся настоящий облик шелки, и она зашипела, а потом что-то заклокотало в ее горле, и она качнула головой, возвращая маску. И вновь уставилась угрюмо. А я, играя с ней, опустила руку в сантиметре от черной, непроглядной воды. Ей это не понравилось, но она промолчала.

– Ну, так что? Будем играть в игры или ты расскажешь все, что знаешь?

– Ты сама не знаешь, чего требовать, маленькая драконица. А я хочу дать тебе шанс избежать клетки, в которую сама когда-то угодила.

– О чем ты толкуешь?! – я напряглась. Слово «клетка» ассоциировалось с русалочьим пузырем, и я пожалела, что спустилась в лодку. Мне хотелось прямо сейчас подняться наверх и улететь подальше от воды, наплевав на тех, кто с берега увидит белого дракона над черным морем.

– О мужчинах, Сэл. О том, на что они способны, когда путают любовь с одержимостью. Когда это случилось со мной, я была на два года младше тебя. А он был старше на тридцать лет. Его отец был богатый человек, староста рыбацкой деревни. Мои родители – бедняки. Даже свадьбы не было, ведь он уже был женат. А я росла, как дичок, на его глазах, и внезапно оказалась красавицей, – лицо Верховной ненадолго скривилось, а затем снова разгладилось и стало безучастным. – Став шелки, я все забыла. Это подарок смерти – пустота вместо воспоминаний. Легкость и свобода. Мы не чувствуем людских страстей. А жажда лишь дарит вкус. Поэтому количество шелки не уменьшается. Всегда найдутся обиженные мужчинами женщины. Жаль только, Сделка забрала у нас охоту. Мы стали сторожевыми щуками да акулами на королевской службе. Мужское ярмо – на наших шеях. Мы мечтаем о прежней свободе.

Она предвкушающе клацнула зубами, закатывая черные глаза, а я заметила, как искалечены ее запястья, и ощутила укол жалости. Но быстро справилась с опасным чувством.

– Шелки теряют память, это подарок того, кто создал нас, нашего отца-защитника вместо человеческих отцов, которые не спасли. Он позаботился, чтобы нам не было больно и страшно, чтобы мы обрели покой и могли отомстить. Всем им, слышишь? Каждой твари, что посмела обидеть женщину. Это наша естественная потребность. Свобода мщения. А люди видят в нас бездумных убийц, но ведь мы убиваем только насильников, лжецов и предателей! Лицемеры, – ее лицо вновь пошло водянистой рябью.

– Что ты хочешь услышать? Слова сочувствия? Я должна понять, зачем вы предали короля? Да какого морвиуса, Флакса?!

– Став Верховной, я получила память и способность вновь выглядеть человеком. Дар и проклятье. А знаешь, что еще я получила? Память предыдущих Верховных. Я помню, как заключалась Сделка. Помню, как нас поставил на колени Каргатский король. Помню, как нориус одеялом покрывал всю поверхность воды океана, выуживая каждую из нас и обещая той Верховной стереть вид целиком. И убивать каждую воскресшую утопленницу, если не подчинимся. И она согласилась, – Флакса вновь заскрипела зубами, жутким образом задвигав челюстью и с каким-то противоестественным сожалением глядя на меня. – Я могла бы многое рассказать тебе, Селеста Каргат. Рассказать, какими были предыдущие белокрылые. Что с ними стало. Как с ними обращались короли. Могла бы рассказать, что ждет тебя и твоего мужа. Сказать, что король, каким бы добрым и хорошим ни был, является частью тьмы. И рано или поздно, но она поднимется над ним, и он воспользуется силой, чтобы получить желаемое, невзирая на сопутствующий ущерб. Да, Селеста, я многое могла бы сказать о будущем. Но это не в интересах шелки, – и она очаровательно улыбнулась, продемонстрировав острый ряд акульих зубов.

У меня дернулись желваки, и я вскочила с места, сжимая кулаки.

– Я тоже могу многое сказать. Ты не знаешь будущего, Флакса. Ты всего лишь утопленница, гадающая на кофейной гуще. Что ты можешь знать о будущем и о смерти, когда не видишь того, что уже произошло? Ты – пустышка! Всего лишь жалкая пародия на человека. Время сотрет тебя в морской песок, и ничего не останется!

– Это не важно. Главное, что ты выслушала меня и услышала. Остальное проще, – внезапно собралась она, проигнорировав оскорбления. Верховная подтянулась на цепи, отчего темно-синяя кровь быстрее потекла по запястьям вниз, до груди, а после струями стекла в воду.

– Мне осталось недолго, я сглупила, и король узнал о предательстве шелки, поэтому компаньон решил таким незамысловатым способом избавиться от помехи. Глупый, сила куда как более могучая уничтожит меня еще до зимнего солнцеворота. Так что я просто хочу, чтобы ты была готова к грядущему.

И я не выдержала. Ради этих бредней я зашла в море?! Ночью приплыла в лодке в это проклятое место, рискуя опять попасть в плен к русалкам?! Ради слезливых сказок и страшилок про опасных мужиков?!

Без тени сомнения я вошла в воду и пошла на нее.

– Говори имена, Флакса. Иначе я кликну остальных, и начнутся пытки. Хочешь, чтобы тебя пытали? А может, стоит усадить тебя в лодку и притащить на берег? Интересно, в какой момент начнет действовать наказание? Когда коснешься земли под водой или же как ступишь на берег? Обеими ногами или достаточно одной? Будет ли болезненное предупреждение или сразу убьет? М-м? Я слушаю твои идеи, Верховная. Чем дольше молчишь, тем меньше во мне терпения! – гневно заорала я, подходя вплотную. Схватила шелки за волосы, запрокинула ее голову и потянула вниз. – Говори, тварь! Что знаешь о морвиусах? Что знаешь о шепоте в воде? Куда пропадают моряки и рыбацкие деревни? Что вы затеяли? О ком ты только что говорила? Не молчи!

Она спокойно выгнулась еще больше и засмеялась, пародируя птичий клекот.

Я дернула ее и отпустила, а потом злоба вырвалась наружу. И я почувствовала, каково это – когда кто-то в твоей власти. Я могла сделать с Флаксой что угодно. И я спустила ариус, а мертвая тварь заскулила, как собачонка.

– Не нравится? А говорят, нориус ты просто обожала! Интересно, что с тобой станет, когда он коснется твоего тела?

Ариус змеей спустился по руке вниз и направился к ней. Шелки задергалась, пытаясь отстраниться, замолотила ногами по воде, теряя человеческий облик. На лице без бровей и губ даже гримаса мольбы походила на оскал. Но она молила, и как ответ на ее молитвы, сверху