Он так и не может понять до конца, что всё изменилось. Чтоне после любой смерти в глубине можно будет вернуться домой. Что вчера мы ужеготовы были его похоронить.

— Чин… — совершенно безнадёжно говорит Пат.

— Да что ты кричишь, будто программист при видекалькулятора… — Чингиз встаёт. — Конечно, берём. Ты из нас самый образованный виграх. Куда мы без тебя…

Я бы ему поаплодировал. Но нельзя.

Когда человек берёт на себя ответственность за кого-тодругого — это не нуждается в аплодисментах.

А то все станут озираться на редкие звуки в глухой тишине.

Мы подходим к арке из чёрного камня такой слаженной группой,что вряд ли кто-то может принять нас за компьютерных фантомов-массовиков.

И результат не заставляет себя долго ждать — к нам начинаютприбиваться другие игроки. Двое парней, делающих вид, что болтают исключительномежду собой, нервная девица потрясающе некрасивой наружности, какой-тобесцветный субчик…

Честно говоря, мне это не особо нравится…

Переглядываемся.

Чингиз кивает.

В общем, двух мнений тут быть не может. Служить тараном,который потянет за собой других игроков, мы не собираемся.

— Эй, братишки-сестрёнки! — громко произносит Падла. — Мысами по себе, вы — сами.

— «Лабиринт» — игра командная, — замечает невзрачный тип.

— Конечно, — миролюбиво говорит Шурка. — Кто бы спорил? Воттолько наша команда уже укомплектована.

Споров не возникает. Кто-то ускоряет шаг, кто-то отстаёт,кто-то отходит в сторону.

Бесконечная река из человеческого мяса и крови течёт вжадный зев «Лабиринта»…

— Эй, Стрелок!

Вот это интереснее.

Оглядываюсь.

Ага…

Это вчерашняя девица, Нике. Она чуть изменилась — сталаблондинкой, и глаза, кажется, побольше. Но лицо осталось вполне узнаваемым.

— Тоже решил повторить попытку? — Она подходит ближе. Слюбопытством смотрит на моих спутников.

— Мы повторяем. — Я сразу расставляю необходимые акценты.

— Группой? И все Стрелки? — Нике улыбается. Подмигивает Пату— тот сразу начинает пыжиться и шагать неестественно прямо.

— Конечно. А где твоя команда? — спрашиваю я.

Нике морщится.

— Я отстала. Помнишь, там был такой, очень культурный? Мыего Профессором прозвали…

— Который призывал к коллективной игре? — вспоминаю я.

— Да. Он, конечно, призывал… Мы объединились ещё с тремякомандами. Но темп Профессор задал такой, что половина отряда отсеялась.Остальные, наверное, уже этапов десять отмахали. — Нике улыбается, но как-тонеуверенно.

— А ты?

— Я на четвёртом отстала. Там появились такие… такие бестии…Сержанты ведут группу только до четвёртого этапа, дают первичные навыки. Дальшелишь на себя надо полагаться.

Гул от портала уже заглушает слова. Молнии сшибаются прямонад головами.

Смотрю на Чингиза, на Маньяка. Чингиз пожимает плечами,Маньяк прикусывает губу.

Всё может быть.

Возможно, что в этом своё лике Тёмный Дайвер собрал командуиз достаточно крепких парней и пошёл к цели.

А может быть, это чистой воды совпадение.

Идущий чуть впереди Падла исчезает в арке. Зуко хохочет ирадостно прыгает вперёд.

Следующая очередь моя.

Багровый туман.

И знакомый уже зал.

Судя по всему, из нашей команды в новом «Лабиринте» былтолько Маньяк. Он уверенно двигается к душевым, на ходу раздеваясь.

— О, мадмуазель! — Зуко оценивает обстановку и бросается кнегритянке-сержанту. — Скажите, а вы не сможете потереть мне спинку мочалкой?

Для меня её ответ вполне ожидаем. Получивший дубинкой вдольхребта Маг летит на пол. Встаёт, обиженно произносит:

— Можно было и на словах объяснить… нет мочалок, так и ненадо… никакой культуры обслуживания…

Нике проходит мимо него, начинает раздеваться. Маг мигомпристраивается к соседней кабинке и, поглядывая на девушку, начинаетразоблачаться синхронно. Сержанты, ухмыляясь, наблюдают за странным стриптизом.Нике абсолютно равнодушна. Наверное, за время всех своих попыток уженасмотрелась всякого.

Зато начинает комплексовать и нервничать Пат. Уж не знаю,куда он забредал в глубине, но обилие обнажённых девушек и необходимостьраздеться самому его явно смущают. А я-то был уверен, что он играл именно в«Лабиринт»!

— Извините, а это обязательно? — спрашивает онмужчину-сержанта вполголоса. Но акустика в зале неожиданно хороша, и словадоносятся до всех. — Я два часа назад душ принимал!

Вот дурачок. Не хватало, чтобы его приняли за настоящегоребёнка, а не за взрослого, выбравшего детское тело в целях увеличенияподвижности и уменьшения зоны обстрела! Официально «Лабиринтом» разрешенопользоваться лишь после шестнадцати лет, слишком жестокая и кровавая это игра.На практике никто не проверяет, соблюдается ли игроками правило, но еслиспециально нарываться…

К счастью, реплика Пата воспринимается сержантами лишь какпродолжение шутовства Компьютерного Мага.

— У нас свой душ, — многозначительно помахивая дубинкой,сообщает сержант. — Для того чтобы всякие умники не протащили в «Лабиринт»неразрешённого оружия — в одежде или на теле. Ибо был прецедент!

Маньяк на миг поворачивает голову и всем лицом изображаетогорчение.

Да. Мы понимаем, о каком «прецеденте» говорит сержант.

Оружие сделал Маньяк, применял его я. Замаскированный в видепояса вирус «Варлок-9000»…

Смирившийся Пат юркает в какую-то кабинку и начинаетраздеваться.

Моемся. Стою, запрокинув голову, ловя губами пахнущую химиейводу. Вот оно как, значит. Не просто душ для антуража. Противовирусныйконтроль…

— Ну, размылись…

На неприятности нарываться не пробую. Иду к анабиознойкамере. В соседнюю справа ложится Нике, подмигивает мне напоследок. Над нейопускают крышку. В соседнюю слева пулей прошмыгивает Пат.

— Счастливого полёта, — бросает мне чернокожаядевушка-сержант. Опускает крышку.

В ванну льётся густой белый туман. Бьют электрическиеразряды.