Я вздрогнул, вроде бы теперь все застегнуто, хотятеперь как раз неважно. Сергей провозгласил с порога:

– Илья Юрьевич объявляет вечером небольшой сабантуйчик! Всембыть начеку, но не грубить, никого не насиловать, стрельбы не устраивать,женщин из числа гостей за сарай не таскать, даже если будут настаивать…

Я удивился.

– Это все мне?

– Тебе-тебе, – сказал Сергей.

– Я в чем-то замечен?

– Как раз нет. Но это и подозрительно!

– Да, конечно, – пробормотал я. – Что б мне такоесотворить, чтобы вжиться?..

– Козаровскому дать в морду, – предложил Сергей, незадумываясь. – Все сразу тебя зауважают. Правда, Козаровский со светусживет… но это пустяки. Зато общество получит удовольствие выше крыши. Ты какнасчет общества, уважаешь его права?

– Да, но… не до такой степени. Я уже оюсовел, свояшкура дороже Родины.

Гости начали съезжаться чуть ли не с полудня, но Конон вышелна люди ближе к вечеру. Был он бодр, хотя самую малость осунулся, но затодобавилось солнечного загара. Явно решали нефтяные дела не на лесной охоте, а настепной. Мне кивнул, спросил благожелательно, как дела, но ответа даже неслушал, взял двух гостей и увел в кабинет.

В главном холле особняка готовили стол, но основноесвященнодействие совершалось все там же под сенью дуба, свежий воздух, шашлыки,воссоединение с природой, мухи, муравьи, надоедливые осы, но, к счастью, воздухтих, ветра нет, в глаза не метет мусором.

Я участвовал наравне с Сергеем и другими ботами.Я не гость, а все же обслуживающий персонал широкого профиля. Мол, если незанят непонятным программированием, то возьми веник, подмети, вымой посуду, апотом возьми лопату и копай отсюда и до ужина… Ибо неработающий человек своимнеработанием и других вгоняет в неработу. Это у муравьев всякий неработающийпри виде работающего тут же вскакивает и начинает что-то таскать, а у нас,гомо, стоит одному бросить работу и закурить, как остальные девяносто девятьвосклицают в справедливом социалистическом негодовании: а что, мне большедругих надо?

Веселье даже здесь, среди благополучных и обеспеченныхлюдей, показалось мне чуть натужным, словно все играли свои нетвердо заученныероли, но к вечеру все постепенно сгладилось, все вели себя почти естественно.

Воздух был по-вечернему теплый, но свежий. Мы сидели налавках под ветками того знаменитого дуба, по толстой серо-коричневой кореползали мохнатые гусеницы, суетливо носились муравьи. Когда ветки покачивалисьпод порывами легкого ветерка, на головы и на стол сыпались труха, чешуйки,похожие на рыбью шелуху.

На прежнем месте полыхали угли, жарились шашлыки. Легкийветерок приносил запахи. Нюрка привезла на тележке свежее мясо, СветланаВасильевна собственноручно перегрузила его на стол. Ей неумело помогала оченьхудая черноволосая женщина, по виду школьная учительница, а то и завуч. Этобыла гостья Светланы Васильевны, ее первая гостья за последние пять лет, какзаговорщицки сообщил мне довольный Конон. И что самое интересное, нашла ееСветлана Васильевна по Интернету, на сайте, где тусуются любители игры в Sims.Сперва она там долго присматривалась, наконец решилась вступить в разговор, кее удивлению, ей даже ответили. Завязался разговор, постепенно с одной из такихже любительниц стала переписываться по емэйлу, обменялись телефонами, наконецСветлана Васильевна по настойчивой подсказке Конона решилась пригласить ее вгости.

– Я рад, – шепнул он тихонько, – что у неепоявляются подруги. Спасибо, Андрий!

– Не за что, – промямлил я. – Боюсь другого…

– Чего?

– Интернет необъятен. Лишь бы этих знакомых у нее не сталочересчур много.

Он покачал головой:

– Не станет. И то удивительно, что даже с этой сошлась.Ишь как щебечут!

Та женщина обернулась, я увидел орлиный профиль, Кононсделал любезное лицо и поклонился. Женщина смерила его недружелюбным взглядом,но все же медленно наклонила голову.

– Строгая, – заметил я.

– Но хоть не прикидывается милой, – сказал он. –А все остальные… Улыбки как скотчем приклеены! Можно особый вид подтяжкилица под названием «Вечный смайл» запатентовать. А может, в самом деле,вложить пару миллионов в такое дело? А ведь пойдет, пойдет… Еще и модапоявится. А Ковалев, наш главный правозащитник, будет рассказывать обомне, как о человеке, исповедующем истинно демократические ценности! Мол,политкорректен, улыбаюсь сам и понуждаю весь мир улыбаться даже неграм игомосекам. Глядишь, мультимиллиардером стану, а там и Шнобелевскую премию мирана лапу кинут…

Он смачно улыбался, щурился, как довольный сытый кот, ноглаза становились все злее, а голос начал полязгивать, как вытаскиваемая изжелезных ножен сабля.

– Да, – согласился я, – щас только такие начинанияприветствуются мировой… мать ее, общественностью.

Он сказал со злым удивлением:

– Что в нас, людях, заложено такое забавное? Все говорим ополной свободе, полном раскрепощении, а сами изо всех силенок старательноиграем роли… даже не роли, а уже собственные жизни, на самом деле придуманныедругими, навязанные нам СМИ, какими-то личностями… Из кожи лезем, а играем!

– Весь мир дерьмо, – сказал я, потому что молчатьневежливо, – а люди в нем актеры. И если мы в этой… повседневности ужепо самые уши, то лучше держать рот закрытым.

Это было совсем недавно, я все хорошо помню, и в то же времяв глубочайшем прошлом, сравнимом разве что с временами строительства египетскихпирамид. Был закон против порнухи, бригады милиции охотились за гадами, которыесмотрят этот разврат. По звонкам соседей выезжали целыми отрядами, затаивалисьна улице, ждали, когда в наблюдаемой квартире погаснет свет. Ага, хозяинвключил видеомагнитофон…

Тут же входили в дом, умелец с погонами вырубал свет во всемдоме, а остальные герои, борцы с врагами Родины, бежали к нужной двери,ломились и, если там не открывали в тот же миг, вышибали. Свет нужно быловырубать, чтобы заклинило кассету в магнитофоне, после чего можно звать понятыхи, согласно процедуре, предъявить для опознания, обвинить и посадить гада напять-семь лет. Помню, парня за просмотр «Крестного отца» Копполы посадили напять лет, а вышел он тогда, когда этот фильм уже крутили по телевидению даже вдетское время.

Сейчас не советская власть, когда кучка людей вершила суд отимени большинства, сейчас как раз время победившего большинства, черт бы егопобрал за такую победу. А большинство твердо знает, что компьютеры глазапортють, а от игр дети дергаются и убивают родителей.

На столешницу медленно и беззвучно, словно во сне, рухнулатолстая гусеница. Полежала обалдело пару секунд кверху короткими лапками, белоебезволосое брюхо похоже на свинячье, а пенечки лап на соски, перевернулась ипоползла в сторону Анжелы. Та взвизгнула, схватила ложку и замахнулась со всейдури.