Рунд швырнула в нее камень. Угодив точно в центр скрюченной спины, он отлетел и покатился по полу. Мадрих мгновенно обернулась и наотмашь хлестнула Рунд хвостом, который оказался гораздо длиннее, чем та рассчитывала.

Воздух разом вышел из груди, и Рунд упала, ударившись затылком об одну из гигантских ступней безобразных близнецов. Ладонь разжалась, и меч отскочил в сторону. Но, к счастью, не слишком далеко. Мадрих завопила, завыла, и от этих безумных звуков Рунд едва не оглохла. Они ввинчивались в мозг, как остро заточенные гвозди, и буравили голову. Наконец тварь, устав от собственных воплей, захлопнула пасти и, потащив за собой вялого Мушку, устремилась к Рунд.

С трудом поднявшись, та схватила меч и замерла. Мадрих подошла так близко, что Рунд уже чуяла невыносимое зловоние ее ртов. Мушка смотрел на нее не мигая, и в темных глазах не было страха. Она могла убить его – распластанного на полу, с зажатой в когтях Мадрих рукой. Рубануть по шее – и дело с концом. Кровь из разрубленного горла Феда текла по полу и промочила ее ноги. Мадрих подняла одну из бледных голов и хищно оскалилась. Каждый зуб – тонкий, как игла. Суставчатые ноги гнулись в разные стороны, и сражаться с тварью казалось делом заранее проигрышным. Рунд взвесила в руке клинок Шима – неподходящий, неповоротливый. И как только он с ним управлялся?

«Одноглазая сучонка, – раздался в ее голове свистящий шепот, – одноглазая человечка. Пришла не по своей воле. Чую на тебе след божьей длани, вижу горящее око Слепого бога. Падаль, падаль, кровь черна. Кровь черна?!»

Голос у Мадрих оказался отвратный – шепелявый, старушечий, он впивался в мозги и раздирал их на части. Древнее существо, но какое глупое! Рунд видела, как жадно буравят ее белые глаза Мадрих – она потеряла интерес к Мушке, выронила его руку и отступила в сторону. Нелепо перебирая в воздухе тонкими пальцами, она закружила вокруг Рунд, как гигантская паучиха.

– Ну, что ты смотришь? Нападай, тварь! Ну и страшные же у тебя морды. Древняя уродка. Не мать, а шлюха.

Мадрих, видимо, понимала человеческую речь хорошо и тут же замахнулась на Рунд. Кровь стучала в висках, немели ноги, и Рунд больше всего жалела о том, что у нее в запасе только один глаз. Тварь остановилась в двух шагах и, раскрыв пасть на одной из голов, плюнула в Рунд какой-то вонючей черной слизью. Попала прямо в лицо, и ослепшая Рунд пошатнулась и торопливо отступила. Меч, дребезжа о камни, улетел во тьму.

«Человечка, наглая человечка, украла черную кровь, украла, убила, испила. Черная кровь, родная кровь».

Объятия Мадрих оказались крепкие и холодные. Когти коснулись шеи, и Рунд от души пнула мерзкое создание. Мадрих коротко вскрикнула и сжала Рунд еще крепче. Сдавила ребра, и Рунд открыла рот в попытке глотнуть воздуха. Слизь щипалась и пахла мертвечиной – сладко, тошнотворно. В ушах шумело, но Рунд услышала сквозь плотную пелену незнакомый голос. Мадрих тем временем коснулась ее шеи шершавым языком и издала победный клич.

Голос снова прокричал что-то, громче и сильнее. Рунд дернулась в ответ, но звали не ее.

– Мадрих!

Что-то полыхнуло – яркое, как солнце, – и мать отступила, послушно отпустив Рунд. Не бросила, как других, а бережно уложила на камни, будто дитя. Рунд хотела подняться, и ей показалось, что она уже сидит, тряся головой. На деле же Рунд продолжала лежать, лишь вслепую шарила в темноте в поисках оброненного меча. Почему-то казалось очень важным найти его, хотя мертвый Шим никак не мог заявить право на свое оружие.

Раздались шаги – кто-то остановился рядом, но из-за слизи глаз отек и не мог рассмотреть ничего, кроме неясных теней.

– Это еще что за костля? – недовольно пробасил незнакомец и поднес к лицу Рунд огромный раскаленный шар. – Другого поймать не могли?

«Факел, – пробормотала она и улыбнулась, сама не зная чему. – Просто огонь».

– У нас есть и второй, ваше величество.

«Это уже Горик. Надо же, вспомнил о манерах, вонючий крестьянин».

Мысли казались вязкими, как сопли, и неторопливо шевелились в голове, мешая Рунд прийти в себя.

– Тоже доходяга. А тут еще и девка. – В голосе слышалось разочарование. – Одноглазая калека. Ты уверен, что она тахери? С каких пор они решили брать к себе подобную голь?

– Совершенно уверен, ваше величество.

– А звать как?

Горик ненадолго замолчал, и Рунд улыбнулась, не в силах скрыть злорадство. Помятые Мадрих бока саднили, и каждый вздох давался с трудом. Может, полоумная тварь переломала ей ребра?

– Парня зовут Бёвом, девка не раз упоминала в бреду. Ее имени не знаю. Но, если устроить допрос, уверен, что она скажет, кто такая и откуда.

– В этом нет надобности.

К ним, осторожно ступая, приблизился еще один мужчина. Запахло хвоей и кровью, а голос казался моложе первого.

– Как забавно, – насмешливо сообщил незнакомец, – как забавно поворачивается ко мне жизнь. Удача следует за удачей. Цена высока, но как же хорош товар! Вы поймали не просто тахери, мои дорогие друзья. – Факел снова приблизили к ее лицу, и Рунд ощутила жар, кусающий щеки. – Вы поймали дочь Железного Тита.

Глава 12

Чаша горя

рясучке из рода Стравоев, чтоб вас отымели все псы на том свете.

Получил я твое говенное письмецо. Едва не задохнулся от смеха.

Знавал я твоего отца, а он знавал запах моей мочи. Все, чего он добился, – это позора. «И так будет с каждым, – сказал я ему. – С каждым, кто заявится, желая забрать мою землю». Не думал, что его хер заделает такую тварь, как ты, которая только и умеет прикрываться чужим богом. Ты, трясучка, предал князя, угощавшего тебя со своего стола. Ты предал свой народ и титьки своей матери, не успевшей тебя выкормить. Ты продал родную сестру тацианцам, как дешевую шлюху. Если ты думаешь, что все это – достойная цена за холодное каменное кресло для твоего зада, то я с радостью обоссу и тебя, как до этого обоссал твоего папашу. Еще одно письмо с просьбой о том, чтобы я держался в стороне и не совался куда не следует, – и я повешу свою юбку над твоими воротами, а ты и не заметишь.

Без уважения и с великим презрением, король Веребура Дамадар из