вином. Для увеселения его сраного величества при дворе содержали шутов, актеров и прочий сброд.

Абнер избавился от них, выставив за ворота. Но сейчас, когда чужое сердце в груди сжималось от страха, отчаянно хотел бы их вернуть.

Дегтярное мыло воняло еще сильнее гноя, однако Мейдж утверждал, что с ним раны заживут быстрее. Каждый раз, рассматривая себя в зеркале, Абнер убеждался: более искусного лжеца, чем лекарь, ему не сыскать на всем свете. Абнер умирал, и это стало бы понятно любому, взгляни он на его дрожащие и гниющие конечности. Черная кровь и так надолго задержалась в теле, но в последние дни торопилась убить Абнера с куда большей скоростью. Что-то изменилось – и к докучавшей боли присоединилась ползучка, красная болезненная сыпь. Смерть дышала Абнеру в затылок, и по ночам он почти физически ощущал, как она гладит его по голове, словно несмышленого ребенка.

Что-то изменилось. Но что?

Тихий стук оборвал мысли Абнера. Пришлось вылезти из ванны и проковылять к двери, оставляя на грязном полу мокрые следы. Увидев голого короля, Мейдж нисколько не удивился. Нахмурился, коротко поклонился и, не дожидаясь разрешения, прошел в комнату. В руках он нес холщовый мешок, внутри которого что-то многозначительно гремело.

Мазь, которую он принес с собой, пахла приятно, однако после нее раны болели в несколько раз сильнее. Абнер сжал зубы, приготовившись терпеть, но Мейдж осмотрел его и покачал головой.

– Его величеству следует знать, что мазь эта изготовлена по рецепту черог. Однако силы полной она не имеет, поскольку я не знаю ни одного завета, способного залечить раны его величества. Мне придется вскрыть нарывы и срезать зараженную плоть. Если его величество не против.

Абнер пожал плечами и вздохнул.

– Разве мой ответ что-то изменит?

Голубые глаза Мейджа спокойно выдержали его взгляд.

– Нет.

Приспособления, которые с собой принес лекарь, больше напоминали орудия пыток, которые Брунна привезла из империи в качестве приданого. Мейдж зажег свечу и, взяв острое узкое лезвие, начал раскалять его на огне.

От первого прикосновения Абнер взвыл. Кровь, смешиваясь с гноем, потекла по руке – Мейдж смочил тряпку пахучей жидкостью и приложил к дырке, в которую мог уместиться ноготь большого пальца. Абнера трясло, и он боялся обмочиться прямо на глазах у своего лекаря. Мейдж, конечно, видел и не такое в своей жизни, и все же. Хватило с Абнера и того, что он стал потехой для простонародья.

– Скажи… – Стараясь удержать слезы, Абнер отвернулся и смотрел на приоткрытое окно. Оттуда приятно дул ветер, жара наконец отступила, сменившись благостными свежими днями. Может, броситься из него – и дело с концом? – Сколько мне осталось? На самом деле. Скажи правду. Стоит ли терпеть, ведь все равно скоро подохну? Скажи правду, Мейдж. Видит бог, я не стану тебя ругать.

Мейдж медлил с ответом. Отняв от раны тряпку, он зачерпнул густую зеленоватую мазь и положил ее прямо на очищенное мясо. Кишки Абнера скрутились в тугой узел, и он закричал бы, если бы мог себе это позволить.

«Я король, – напомнил он себе. – Все еще король».

В воздухе плавали запахи хвои, вина и того дерьма, которое лилось из него вместе с кровью. Абнер почувствовал, как по щеке, лениво сползая, покатилась одинокая слеза.

– Месяц. Может, два. – Голос Мейджа звучал спокойно, словно он не раскрывал перед Абнером страшную истину, а отсчитывал время до лета. – Летом его величество умрет. Или раньше, если перестанет слушаться моих советов.

– Два месяца. – Абнер помолчал, стараясь осознать услышанное. – Слишком мало, Мейдж. Мне надо больше.

– В таком случае его величеству лучше обратиться к богу, а не к простому лекарю. Мои руки делают все возможное. Я слышал, его величество заковал яграта в кандалы. Отпусти его величество служителя, обратил бы бог на него свое внимание?

– Я не могу. Я еще не выяснил, кто хотел моей смерти. Хотя иногда мне кажется, что по этому вопросу у всех единое мнение. Но, раз уж мне отведено всего ничего, я хочу прожить это время не зря. У меня есть долги, которые нужно успеть раздать.

Мейдж пожал плечами.

– Тогда его величеству следует помолиться.

– Помолиться, – повторил Абнер и стиснул зубы, пытаясь перетерпеть жгучую боль. – Что ж, если ты не против, я начну прямо сейчас.

Лекарь кивнул и, деловито повернув Абнера лицом к зеркалу, приступил к спине.

✦✦✦✦

Стук его костыля разделил собрание на до и после. Увидев своего короля, советники умолкли, и каждый из них застыл в причудливой позе. Риг Натал замер над бумагами, которые ему, перегнувшись через весь стол, передавал Даль Хоуп. Последний скукожился под взглядом Абнера и наверняка сполз бы со стула, позволь ему гордость. Оно и понятно – Калахат предал корону и ударил если не в спину, то под дых. Эрих Теодей смотрел на него волком. Сам предательской и жидкой крови, он почему-то особенно не жаловал слабаков. Занятно. Занятным было и то, что Эрих двно не приходил к нему с докладами. Снова предательство? Или его подводит память? Абнер наморщил лоб, пытаясь понять, когда видел Эриха в последний раз. Но события ускользали из памяти.

Поднялся с места только Витар и прижал к груди счетную доску. Его обыкновенно всклокоченные волосы сегодня пребывали в еще большем беспорядке.

– Ваше величество, – проблеял мастер монетного двора, – мы вас не ожидали увидеть сегодня. – «Живым», – добавил про себя Абнер. – Извините, – и, склонив голову, указал на пустующее во главе стола кресло.

Они выбрали самый холодный и маленький зал и даже забыли растопить камин. Здесь, в этой части крепости, одинаково – и зимой, и летом – отмерзал зад. Внизу, на первых этажах, располагались кладовые с припасами. Абнер огляделся – стены из темного камня увешали гобеленами в тщетной надежде сохранить тепло. С потолка свисали канделябры, половина свечей погасла. Значит, собрание началось уже давно. Интересно, к каким выводам это дурачье успело прийти, пока Мейдж мучил его наверху?

Абнер двинулся нарочито медленно. Даже медленнее, чем мог бы, несмотря на то, что все тело, по ощущениям, превратилось в одну гигантскую открытую рану. Мазь лишь слегка приглушила боль, но не сняла. Сейчас Абнер даже ненавидел тацианцев, изгнавших ведьм со своих земель. Будь чероги рядом, не пришлось бы так страдать.

Тук, тук, тук. Смотреть прямо отваживался только Теодей – откинулся на спинку побитого молью и временем стула и выковыривал что-то из своих зубов. Остальные опустили головы и молчали. В тишине было слышно, как завывает за плотно закрытыми ставнями буря. Тени ползли по