– «И не мыться, пока не польет», – вспомнилМакар. – Отлично. Спасибо, Серега, я поймал мысль.

Он встал и быстро пошел к двери.

– Какую? – крикнул ему вслед Бабкин, но Илюшин ужебыл за дверью.

Сергей пожал плечами и принялся допивать чай.

Макар нашел Ирину Егорову в саду, поздоровался и сразуперешел к тому, что его интересовало:

– Ира, ваша семья ходит мыться к Липе Сергеевне,правда?

– Да, – кивнула девочка. – С тех пор, какнаша баня сгорела. Они нас пускают.

– А ты не знаешь, мама или папа что-нибудь дают старичкамвзамен? Может быть, газеты им привозят из города или сладости… Ну, я не знаю,что еще может быть.

– Не газеты и не сладости, – сдержанно ответилаИрина. – Я случайно знаю, дядя Макар, потому что один раз подслушалародительский разговор. Все вокруг говорят, какие Иван Петрович и Липа Сергеевнахорошие, какие они славные, им родители по триста рублей каждую неделю платят.

В голосе ее зазвучала горечь.

– По триста рублей, значит, – повторил Макар.Сумма для деревни была большая. – Вот тебе и чудные бескорыстные старички…

– Да они вовсе не такие! – горячо заговорилаИрина. – Я не знаю, за что мама и папа так их любят.

«Твои мама и папа в людях совершенно не разбираются, –подумал Макар. – Как я и предполагал: очередной игошинский миф развеян».

Он поблагодарил Ирину и вернулся домой – ему было чтообсудить с Сергеем.

Вечером приехала Вероника – уставшая и еле стоящая на ногах.Про похороны рассказывать не стала, обронив только, что все прошло нормально. Осмерти Лесника она успела узнать от жителей соседней деревни, ехавших с ней водном автобусе: кровавое убийство обсуждали во всем районе. Она не плакала, новид у нее был такой, что Маша сердито подумала, готовя для Вероники чай:«Нельзя все в себе копить, Митя не виноват, а если и виноват…»

Она запнулась на этой мысли. Маше легко было представить:будь Митя ее мужем, все ее размышления были бы только об одном – как скореевытащить супруга из-под ареста и не допустить, чтобы его посадили. Вероникутерзало совсем другое – виновен ли ее Митя или нет? Поэтому, когда вечером кним заглянули Сергей и Макар, она бросилась к обоим с таким видом, будто онипринесли ответ на мучивший ее вопрос. Но ответа у них не было.

– Я не понимаю… – растерянно говорила Вероника,крутя в руках мятную веточку: запах успокаивал ее. – Не понимаю. Столькооперативников в деревне, следователь из города приехал, и все равно не могутнайти убийцу! В Игошине живет всего полсотни человек, может быть, чуть больше.Почему же милиция ничего не делает?!

Бабкин собирался заметить, что милиция тут ни при чем, ноМакар опередил его:

– Вероника, они все делают, – убедительнопроговорил он. Женщина недоверчиво подняла на него голубые глаза, которые,казалось, за последние дни стали сероватыми. – Дело вовсе не в том,сколько человек живет в Игошине. Да хоть бы и десять!

– А в чем же?

– От любого преступления ведут два пути. – Макарпокосился на Бабкина. – Сергей гораздо лучше меня знает и может объяснить.

– Сам расскажешь, – качнул головой тот.

– Во-первых, люди, – продолжал Илюшин. –Преступник разговаривает с жертвой, его видят свидетели, он проговариваетсязнакомым, связывается с перекупщиками, чтобы сдать вещи, если речь идет о воре.Любой из людей, с которыми общался убийца, мог бы стать ниткой, ведущей к нему.Год назад я шел по следу девушки, которая исчезла из Москвы, присоединившись ксекте, за четыре года до начала нашего расследования. Группа продвигалась полесам, старалась не привлекать к себе внимания. Но в каждой деревне, кудавсе-таки сектанты порой заглядывали и столько времени спустя, находилсячеловек, который рассказывал мне о них. В каждой! Священник, пожилая женщина,ребенок – все эти люди один за другим вели меня к тому месту, где девушкаумерла. Но в нашем случае таких сведетелей нет.

– Или оперативники не могут их найти! – сотчаянием проговорила Вероника. – Я думаю, что Лесник и был такойниточкой, поэтому его и убили.

Илюшин кивнул.

– Возможно. Второй путь – вещи, – продолжалон. – Иначе говоря, следы. Нет идеальных преступлений, что бы там ниписали в детективных романах. Человек, убивший вашу мать, Вероника, должен былоставить отпечатки в доме. Тот, кто ударил Лесника, унес с собой топор – егособственный топор, кстати. На траве были следы ног. Оперативники работаютграмотно: они ищут людей и следы. Не их вина, что у них ничего не получается,потому что на самом деле единственное, что могло бы им помочь, – тот самыйтопор, а вы же знаете, как легко спрятать его в деревне.

– А наволочка? – неожиданно подала голос Маша,сидевшая не за столом, а в углу. – Макар, почему вы ничего не говорите пронаволочку? Она ведь тоже улика. Вдруг вы ее найдете… или оперативники? Тогдастанет ясно, кто убил Юлию Михайловну?

Макар взъерошил волосы и покачал головой.

– Не хочу вас расстраивать, – мягко проговорилон, – но я сомневаюсь, чтобы на наволочке были действительно важные следы,по которым можно найти убийцу.

– Зачем же тогда он унес ее?

– Затем, что слишком много телевизор смотрел, –ответил Бабкин вместо Макара.

– Именно, – подтвердил Илюшин. – Думаю, тутубийца перестраховался. Может быть, боялся, что на ткани будут отпечатки егопальцев. Но в качестве улики пресловутая наволочка… – с сомнением пожал онплечами. – Не знаю, не знаю…

В комнате наступило молчание. Вероника слишком сильно нажалана веточку, и та сломалась.

– Получается, – тихо сказала она, – что найтипреступника невозможно?

Бабкин не стал отвечать. Сам он считал именно так.

– Почему же? Возможно, – раздался голос Макара, иСергей удивленно взглянул на друга. Пока они не продвинулись ни на шаг врасследовании, не считая того, что узнали несколько неприятных деревенскихтайн. – Мы с Сергеем довольно много сделали, – невозмутимо продолжалИлюшин, и Бабкин еле сдержался, чтобы не пихнуть его под столом ногой. –Завтра или даже сегодня я поеду в город, потому что мне нужно кое-что выяснить.Вот тогда можно будет поговорить более предметно.

Он поднялся, сделал шаг к двери и остановился.

– Вероника, хочу вас предупредить, – начал он, иженщина резко повернулась к нему. – Когда мы найдем убийцу вашей матери,улик против него, скорее всего, не будет – по причинам, которые я привел.Поэтому в процессуальном плане наше расследование даст немного. Здесь стоитрассчитывать только на прокуратуру.

– Я буду знать, – прошептала Вероника. –Важнее всего мне знать самой. Знать наверняка.