кивнул Остап. – Никак не ожидал вас увидеть. Честное слово, думал, что вы в Париже.

– А я, честное слово, думал, что вы в колумбарии.

– Обижаете! – усмехнулся Остап. – Отчего ж не на кладбище?

– А кому надо тратить на бесхозный труп целых три аршина дорогой московской земли? Шучу, шучу. Эх, мой друг, где этот Париж…

Воробьянинов коротко рассказал Бендеру, как он нашел последний стул, а стул был пуст, потому что сокровище мадам Петуховой пошло на строительство рабочего клуба.

– Выходит, зря вы меня убивали, Киса?

– Выходит, зря. Но вы сами виноваты, Ося! Зачем было в последний вечер говорить, что дадите мне шесть процентов? Потом – что три процента? Что камердинером наймете за харчи? Издевательство над усталым, издерганным человеком.

– Виноват, – развел руками Бендер.

– Но и я виноват! – вдруг вздохнул Воробьянинов. – Прогулял эти чертовы двести рублей, и мы с вами не смогли купить стулья на аукционе. Но, может быть, и тут в конечном итоге виноваты тоже вы! Зачем было отдавать изголодавшемуся по женской ласке старику, мне то есть, половину добытых нами денег?

– Честность! – сказал Остап.

– Прекрасно. Ну, а вы как?

– Примерно так же. У одного жулика отнял миллион – и глупо его потерял. Давайте без подробностей.

– Жаль. Вы знаете, я чувствую перед вами вину, – он слегка протянул пальцы к шее Остапа. – И я хочу ее загладить. У меня нет миллиона, у меня на сберкнижке триста рублей. Но я вам дам хороший совет. Вы ведь хотите жить богато? – и вдруг заговорил негромко, но певуче, словно бы приглашая Остапа увидеть то, о чем он рассказывает. – Вы хотите иметь большую, удобную, красиво обставленную квартиру? Загородную дачу, машину с шофером, домашнюю прислугу? Обеды в дорогих ресторанах? Знакомства со знаменитостями? Дружбу с влиятельными людьми? Актеры, художники, писатели, академики, иной раз наркомы и командармы, а порой, – Воробьянинов нагнулся к Остапу и прошептал: – а порой даже секретари ЦК партии, чтобы сидели с вами за одним столом?

Остап слушал его как завороженный.

– Театры, опера и балет? Поездки на курорты? Спальные вагоны, каюты-люкс на пароходах? Хорошие костюмы? Сшитые по фигуре из импортного материала в ведомственном ателье? А? Молчите? Молчание – знак согласия. Но для этого не надо искать брильянты в старой мебели. И не надо воровать миллион у другого вора. Мы живем в СССР. В стране социализма, в стране рабочих и крестьян, товарищ Бендер. Это надо иметь в виду и применяться к обстоятельствам. Хотите стать богачом – станьте советским богачом. Богатство в СССР может быть только официальным. Ося, вы талантливый человек. Вы хорошо понимаете людей, красиво говорите, у вас есть чувство юмора. Вы сможете стать писателем. Советский писатель живет богато, а известный, признанный советской властью – очень богато. У таких писателей есть машины, большие квартиры и дачи, шоферы и домработницы, путешествия за казенный счет, пышная светская жизнь, знакомства в высших сферах – и всё это, повторяю, официально! Никто не спросит: «А кто вы такой? А откуда у вас средства?» Наоборот, вас будут только уважать. Заглядывать в глазки.

– Конгениально! – выдохнул Бендер.

– Нет, конечно, – продолжал Воробьянинов, – так живут не одни только писатели. Ученые, например. Крупнейшие физики и физиологи. Или оперные певцы. Но это, мне кажется, не для вас. Вам дорога в писатели.

– Конгениально! – повторил Бендер. – Обнимемся, Киса!

ЭПИЗОД 61

Бендер, устроившись на диване, вдохновенно читал вслух:

«Прилежный паровоз, увешанный флагами и гирляндами, поздней ночью втянул литерный поезд на станцию Гремящий Ключ, место соединения Северной и Южной ветки. Поезд остановился под импровизированной триумфальной аркой, сколоченной из жердей, украшенных портретами и бумажными цветами. На платформе стоял начальник строительства, взволнованно глядя на поезд. В вагонах не было огней. Все спали. И только правительственный салон светился большими квадратными окнами. Дверь его быстро открылась, и на низкую землю спрыгнул нарком путей сообщения.

Начальник Магистрали сделал шаг вперед, взял под козырек и произнес рапорт, которого ждала вся страна. Восточная Магистраль, соединившая прямым путем Сибирь и Среднюю Азию, была закончена на год раньше срока. Когда формальность была выполнена, рапорт отдан и принят, два немолодых и несентиментальных человека крепко обнялись и поцеловались».

– Неплохо, а? – спросил он свою единственную слушательницу.

Это была Зося Синицкая.

Теперь она была литсотрудником журнала «Черное море».

При первой же встрече она простила Бендеру внезапное бегство и позвала его, теперь – начинающего писателя, в гости.

– Неплохо, и даже очень! – Зося встряхнула завитыми локонами.

Бендер перевел дух, перевернул предпоследнюю страничку и закончил:

«Наступило утро. Солнце внезапно и быстро выкатилось из-за барханов, по-южному торопливо побежало вверх и осветило бескрайнюю жаркую пустыню. Теперь уже – бывшую пустыню! Теперь всё стало иным на этой древней земле. Стальная магистраль прорезала вековые пески, оживила их, соединила со всей страной, и уже ясно было, что вдоль магистрали скоро встанут новые рудники, заводы, города с рукотворными оазисами, школы, университеты, театры, стадионы, детские сады. И всё это сделала стальная воля человека, чей портрет был укреплен на самом верху триумфальной арки. Человек на портрете улыбался и со спокойной уверенностью смотрел вдаль, вперед, в наше великое будущее».

– Хороший, красивый финал! – вздохнула Зося Синицкая и пересела со стула на диван рядом с Бендером.

Подвинулась ближе. Еще ближе.

Через полминуты молчания и взаимного пожирания глазами он положил рукопись на стол и спросил:

– Маленький вопрос, Зоя Викторовна. Вы меня позвали в гости. Я очень рад. Я взволнован, у меня бьется сердце, – он приложил руку к груди. – Но где ваш супруг? Мы с ним пару лет назад были, кажется, знакомы, вы представили меня ему, я помню.

– Тогда вы не были таким моралистом! – тонко усмехнулась Зося.

– Я это говорю не в интересах морали, а в интересах нравственности, – Бендер усмехнулся в ответ.

Зося не поняла шутки, да и откуда ей было знать, что он перефразировал смешные слова бухгалтера Берлаги: «Я это сделал не в интересах истины, а в интересах правды». Поэтому она перестала улыбаться и спросила:

– Вы опасаетесь, что мой муж вас побьет?

– Меня? Ха-ха! – Бендер поднял кулаки к ушам и развел локти, демонстрируя бицепсы. – Да я кого хотите одной левой…

– Или вы боитесь, что он сообщит в горком партии или в Союз писателей? Напишет заявление? – И после краткой паузы сказала: – Не напишет. Мы разведены.

– Недавно разведенные мужья самые ревнивые! А вдруг он сейчас стоит под окном, с черенком от швабры? Как только погаснет свет, он взберется по пожарной лестнице, выбьет стекло и…

Зося прервала этот шутливый поток:

– Он