— Увидишь! — Сергей мягко улыбнулся испуганной Дине и спокойно развернулся к Пахану.

Игорь Сушков искренне удивился. Его извечный соперник сегодня вел себя не по правилам. Ведь обычно Ильин старался с ним не связываться. Не из трусости! Пахан, хоть и неохотно, но все же признавал: Ильин — орешек довольно крепкий. Как личность. Зато физически он — жалкий слабак. Что для нормального мужика непростительно! Игорь не сомневался: иметь вместо крепких мышц какой-то кисель — просто позорно. Особенно в наше время. Когда повсюду полно различных спортивных секций. Поэтому Пахан лишь презрительно хмыкнул. Демонстративно потер руки и приготовился. Он боялся спугнуть удачу. Игорь не верил собственным глазам: неужели сегодня ему удастся навязать этому несчастному хлюпику драку? Настоящую! Чтобы Ильин хоть раз в жизни помахал не кистью, а кулаками? Было бы здорово! В конце концов, должна же Дина понять, что Серега — обычнейший лох! На что ей такой слабак?!

Игорь громко захохотал, подзуживая соперника:

— Ну что, давненько не получал? Или тебе размяться вдруг захотелось? Так давай не стесняйся, я всегда к твоим услугам!

Сергей на его выпады никак не ответил. Впрочем, и попытки отойти он не сделал. Он нехорошо ухмыльнулся и медленно снял очки. Шагнул к противнику и в упор уставился на Пахана. Игорь встретился с ним взглядом и как-то странно булькнул.

Лена, стоявшая рядом, автоматически отметила, что гроза школы отчего-то заметно побледнел, и невольно удивилась. Ведь она тоже видела странные белки Ильина, но ничего, кроме страха за самого Сергея, не почувствовала. Даже впечатлительная Динка не позеленела и в обморок не упала. И Светка держалась спокойно. А тут — Пахан! Ну что такое — белки? Подумаешь, покраснели! Причины могут быть самыми разными, те же глазные болезни, например. Реакция Пахана оказалась для Лены совершенно непонятной. Уж она-то прекрасно знала — этого наглого парня пустяками не проймешь. И на тебе — раскис! С чего бы это, интересно?

— Так что, разомнемся? — процедил сквозь зубы Сергей.

В нем — неожиданно для друзей — что-то резко изменилось. Черты его лица как-то странно заострились. Темные волосы словно подчеркивали неестественную бледность Ильина. Зрачки необъяснимо пульсировали, то сокращаясь, то расширяясь во всю радужку. Губы змеились в зловещей усмешке двумя тонкими, какими-то неприятно багровыми полосками.

Игорь Сушков трусом никогда не был. А уж отступить на глазах у Динки… Поэтому он только гулко сглотнул, но с места не сдвинулся. Наоборот — протянул руку и изо всех сил толкнул противника:

— Исчезни, ты, хлюпик! Иначе я тебя по стенке размажу!

Дина испуганно ахнула. Светлана невольно отшатнулась в сторону. Гришка и Лена заинтересованно наблюдали за происходящим. Сергей, который, по всем расчетам, должен пушинкой отлететь к подоконнику — Пахан был на целую голову выше и на десяток килограмм тяжелее его! — даже не шелохнулся. Спокойно перехватил руку соперника и играючи сомкнул на запястье Игоря пальцы. И начал, не торопясь, сжимать их. Изумленный Пахан непонимающе уставился на него. Крякнул от боли и попытался выдернуть руку.

Сергей холодно улыбнулся:

— Будешь дергаться — сломаю!

За его спиной нервно хохотнула Лена. Сергей невозмутимо продолжил:

— Так что ты там говорил о паперти? И — или мне показалось — тебе вдруг не понравились мои очки?

Он приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Пахана. Оскалил зубы и вдруг хищно облизнулся. Именно — хищно! И глаза его при этом полыхнули зловещим огнем. Пахан невольно вздрогнул и отвел взгляд. Ему почему-то стало не по себе. Игорь внезапно понял: если он сейчас уступит — это не будет трусостью. Странный парень, стоявший перед ним, — не Сергей Ильин! По крайней мере, машинально поправил себя Пахан, не обычный Ильин. Связываться же с противником, не зная его возможностей, — глупо. Игорь Сушков никогда не считал себя дураком, поэтому угрюмо пробормотал:

— Ладно, пусти.

Сергей с преувеличенной кротостью поинтересовался:

— Так я могу надеть очки? — Уловил еле заметный кивок Пахана и широко ухмыльнулся: — Вот спасибо!

Он резко отбросил руку Сушкова и, не торопясь, пошел в класс.

А Игорь остался стоять на месте, недоуменно провожая его глазами и машинально потирая ноющее, сильно покрасневшее запястье.

Гришка сидел за обеденным столом и с добродушной усмешкой наблюдал за родителями и бабушкой. Картина была непривычной, поэтому забавляла: папа, в кои-то веки оторвавшийся от своей любимой фирмы в субботнее утро, блаженствовал в кругу семьи! Обычно Лапшин-старший отдыхал только по воскресеньям. Да и то — далеко не каждый раз. Вечно у него находилась какая-то срочная работа. Или неформальная встреча с очередным заказчиком. Что опять-таки работа — и ничего больше. Даже если встреча проводилась в неплохом ресторане. А тут… Счастливая бабушка кружила вокруг единственного сына как заведенная. Еще бы — хозяин семейства наконец-то дома в субботу! Бабуля даже пирог его любимый с яблоками и грецкими орехами успела испечь, специально пораньше встала. Пирог торжественно занимал центральное место посреди празднично накрытого стола.

Мама, обычно спавшая по субботам чуть ли не до обеда, сегодня тоже встала пораньше. И сейчас она усиленно клевала носом над своей тарелкой. Периодически мама спохватывалась и виновато всем улыбалась. А потом снова задремывала. В общем, в кои-то веки в это субботнее утро за завтраком собралась вся семья. И каждый немного растерянно косился на соседа.

Один только Тимка вел себя естественно. Естественнее не бывает! Уселся поближе к пирогу и умильно таращил на него свои круглые глазки. Гришка не сомневался — щенок на свою долю рассчитывал твердо. Само собой, Тимка не ошибался. Еще не было случая, чтобы его хоть чем-нибудь обделили. Хоть и считается, что собакам печеное — вредно. Или сладкое. Особенно на этом настаивал папа. Он вообще — сторонник строгого воспитания. Правда, держался папа этой линии довольно-таки своеобразно. Он почему-то считал, что строгость должна исходить исключительно от Гришки. Как от основного хозяина собаки. Сам папа предпочитал уступать щенку, так ведь намного проще. Лапшин-старший не любил сложностей. Зато во всех Тимкиных грехах он стабильно обвинял одного Гришку. По мнению папы, собака со временем становилась зеркальным отражением своего хозяина. Он якобы об этом где-то вычитал. Где именно — папа не уточнял, как Гришка ни допытывался. Вычитанная папой идея оказалась потрясающе удобной. Подлавливая проказливого Тимку на мелких пакостях, Лапшин-старший всегда наказывал за них именно сына. А как же? «Слизал» же откуда-то невинный щенок очередную кошмарную выходку! С кого, спрашивается, «слизал»? Естественно — с дорогого хозяина! И папа принимался воспитывать Гришку. По принципу: авось эта мера и на Тимке отзовется. Хорошо, если он заострял внимание лишь на Гришкином поведении и его сомнительном уровне культуры, а не переходил к учебе!