***

Настойчивость волшебницы меня прямо-таки взбесила, и я, вспомнив о том, что я тут главный, из вредности настоял на своём. По той же причине я заявил, что найду Димеону самостоятельно, и лишь потом понял, что это вряд ли выполнимо: в день первой встречи с лесной жрицей мне стоило немалых трудов не потерять её след получасовой давности там, где он с самого начала был перед глазами, тогда как сейчас с момента нашего расставания минули часы, а я даже не знал, откуда начинать поиски. Сразу признавать поражение, впрочем, было бы глупо — я решил подняться повыше, полный иррациональной надежды на то, что сверху смогу увидеть всё, в том числе и упущенную туристку.

Сейчас, в ретроспективе, я прекрасно вижу, что Василиса не была так уж неправа, намекая, что моё отношение к этому большому ребёнку начало выходить за рамки шаблона «волшебник-турист», однако тогда, взбираясь по склону, я был искренне убеждён в том, что действую исключительно с позиций обычной порядочности: как-никак, из-за нашей оплошности друидка едва не погибла, и не было большой беды в том, чтобы попробовать извиниться да заодно объяснить ей, что роли соглядатаев мы приняли ради её же блага.

Кромвель располагается в устье реки Нек. На юго-западе он омывается морем, а к востоку от него поднимается вглубь провинции цепь пасторальных холмов, расчерченных прямоугольниками пшеничных и кукурузных полей. Наконец, с севера город вплотную подступает к основанию горной гряды, отделяющей плодородную долину реки от соседнего, сурового и неприступного, региона. Горы здесь спускаются к морю почти отвесно и благодаря этому даже сохранили на своих склонах немного растительности — доставлять дерево из долины значительно проще, чем карабкаться вверх обходными путями. Я решил взобраться на ближайший к городу пик — он не был самым высоким, но с него должен был открываться неплохой вид. В ветвях пели ранние птицы, тропа была вполне сносной, и моё восхождение можно было назвать утренней прогулкой.

Путь наверх занял минут сорок. Отдуваясь, я, наконец, выбрался на вершину — и, к своему превеликому удивлению, действительно увидел друидку. Димеона сидела, свесив ноги в пропасть, и смотрела на просыпающийся внизу под утёсом город. При моём появлении она вздрогнула, скользнула по мне быстрым пронзительным взглядом и, вновь отвернувшись, упёрла подбородок в ладони. Я растерялся: отправляясь искать девушку, я как-то не рассчитывал в самом деле найти её. У меня даже проскользнула паническая мысль о том, а не убраться ли мне так же тихо, как я пришёл. Убегать я, впрочем, не стал. Вместо этого я подошёл к туристке и опустился на скалу по левую руку от неё. Димеона подобралась, взглянула на меня хмуро и опять отвернулась. Я прокашлялся.

— Димеона, прости, — были первые слова, которые я произнёс. — Прости, что врал тебе — я... Я думал, что так будет лучше. Ты ведь уже знаешь, кто мы такие, правда?

Я пристально смотрел на друидку. Какое-то время она продолжала меня игнорировать, но в конце концов едва заметно кивнула.

— Ну вот... — пробормотал я, отводя взгляд. — Да, я действительно не охотник, я...

— Я думала, вы меня там убьёте, на этой узенькой улице! — тихо, но очень отчётливо произнесла Димеона.

Я поперхнулся:

— Убьём? Тебя? Мы?! Нет, что ты! Мы только...

— Она целилась в меня заклинанием! — обида закипала в голосе нимфы. — А ты сначала сам в меня выстрелил, а потом стоял позади неё и смотрел! — она закрыла лицо ладонями и начала всхлипывать. — Стоял и смотре-е-ел!..

Сказать, что я обалдел, — ничего не сказать.

— Я? В тебя? О чём ты, Димеона?! Я вовсе в тебя не стрелял, я только...

— А это что?!

Димеона подняла с камня и сунула мне тонкий предмет, похожий на спицу. Я машинально принял его и лишь потом понял, что это такое — это был арбалетный болт, на конце которого запеклась кровь. Моя рука дрогнула — я чуть не выронил страшную находку.

— Что... Где ты это взяла? — ошарашенно спросил я.

Девушка повернулась ко мне спиной — и только тут я заметил, что кожа её возле правой лопатки перепачкана кровью, а ближе к плечу красуется свежая продолговатая рана, закрытая коричневой коркой.

— Ах я, кретин!

Я вскочил на ноги и, скинув рюкзак, вытащил из него флягу с водой. После этого я схватил девушку за плечо — та попыталась было вырываться, но я, не обращая на это внимания, стал свободной рукой смывать с раны грязь и засохшую кровь. Сама рана, к счастью, выглядела не слишком опасной — болт не был зазубрен, и повреждения оказались сугубо поверхностными, словно стрела вошла в ткани после рикошета. Димеона сопела.

— Сиди смирно!

Найдя в недрах сумки аптечку, я достал пузырёк йода и осторожно смазал поражённое место — друидка вздрогнула, но стерпела. После этого я наклеил сверху широкую ленту бактерицидного лейкопластыря. Иногда за вопросы об аутентичности вполне можно получить в морду.

— Вот так... Идиот! Кретин! Олух! Растяпа!

От избытка чувств я несколько раз ударил себя по голове.

— Эй... Ты чего? — Димеона смотрела на меня через плечо — даже плакать перестала от удивления.

— Потому что я — дурак! — отбросив рюкзак, я вновь опустился на камень подле друидки. — Потому что надо было сделать это ещё вчера, сразу как ты оттуда вышла, а не спать и не хомячить сосиски.

— Откуда вышла?

— Из комнаты... А, ты же не помнишь! — я едва