«Знаешь, батюшка, — мрачно говорю я, — у меняужасная судьба. Просто очень скверная. Такая скверная, что хочется засунутьголову в петлю». По мере того как я разговаривала с батюшкой, я чувствовала всебольше облегчение. Я еще никому не рассказывала всей правды. Может, и верно,что такие исповеди очень помогают, облегчают душу, снимают с нее груз. Я несолгала ни единого слова. «Я не знаю, как мне научиться жить с мыслью о том,что я оставила своего ребенка на произвол судьбы и уже никогда не смогу с нимвстретиться». Иногда мне казалось, что мой голос может сорваться и я разревусь,но я сдерживалась, как только могла. «Батюшка, я не знаю, как побороть этуненависть к самой себе. Странно, люди себя хвалят, ценят, уважают, любуются насвое отражение в зеркале, а я уже давно не могу делать ни того, ни другого. Яне испытываю к себе никаких чувств, кроме ненависти. Наверно, мне было нельзяприходить к Богу, но говорят, что к Богу может прийти любой, независимо оттого, что он натворил. А теперь я встретила человека, с которым хотела быпрожить всю свою жизнь. Но он совершенно меня не знает. Мне пришлось егообмануть. Я сделала это для того, чтобы сохранить наши отношения, не потерятьего. Мне казалось, что если я признаюсь во всем, он выставит меня за дверь.Наверно, я бы сошла с ума, если бы знала, что этот человек узнает обо мне все.У меня замечательная биография! Нарочно не придумаешь… Брошенная женщина,решившая продать свое дитя и сколотить небольшой капиталец… Убийца, у которойоживают покойники… Хорошенький джентльменский набор. А еще я бестолковаяидиотка, которая доверилась первой встречной переделанной бабе илипеределанному мужику и потеряла свое единственное дитя, которого уже, наверно,нет в живых. Ну кто захочет жениться на такой женщине?! Я не могу сказатьправду. Я сказала, что мой ребенок умер во время родов. Я даже не знаю, как этоназывается. Ложь во спасение или что-то другое. Стукачка, которую я самоличноубила, опять ожила, а это значит, что я не убийца. Батюшка, наверно, тысчитаешь меня умалишенной и думаешь, что я несу полный бред, но ты ошибаешься.Я и в самом деле убила престарелую женщину. Конечно, я понимаю, что этонехорошо, но она это выпросила. Она, ей-богу, выпросила. Она первая начала. Онабила меня, а ведь я была на последнем месяце беременности — Я сама видела, какее закапывали в землю. Понимаешь, видела. А теперь ты можешь представить моесостояние, когда я увидела ее живой и невредимой. У меня остановилось сердце.Правда, она выглядела не так, как раньше. Намного хуже. Какая-то сине-желтая.Оно и понятно, столько пролежать в земле! Батюшка, ты думаешь, что я несу чушь,но я ее видела. Поверь, я ее видела. Она держала корзинку с моим ребенком. Онасмотрела мне в лицо и откровенно смеялась. А может, я и в самом деле сошла сума?! Конечно, и как я сразу не догадалась! Может, мне нужно лечь впсихиатрическую больницу и подлечиться?! Может, мне было нужно не к Богу идти,а к врачу?! Я немного помолчала и продолжила: — Батюшка, я знаю, что я дерьмо,и какие бы причины я не называла, чтобы оправдать свое решение продать ребенка,они ничтожны. Моему поступку нет оправдания. А еще я лесбиянка. Я спала сженщиной и чувствовала себя при этом прекрасно. Я просто улетала, батюшка!Господи, как же я улетала… Хотя я уже сама плохо понимаю, кто это был, мужикили баба. А может, оно было среднего рода. Скажи, батюшка, если я трахалась скаким-то непонятным существом, это извращение?! Наверно, извращение, но мыбудем »то считать за эксперимент в сексе. Говорят, что в сексе нельзя стоять наместе, иначе им будет просто скучно заниматься. В нем нужно постоянноэкспериментировать. Мне осталось заняться зоофилией, переспать с каким-нибудьживотным. Да это так, батюшка, шутка — Глупая, идиотская шутка. Точно такая жеидиотская, как и вся моя судьба. Я не знаю, батюшка, как мне жить дальше. Да ивообще стоит ли жить».

Я проснулась и потрогала свое влажное лицо — яплакала во сне — и попыталась прокрутить весь сон в памяти. Господи, приснитсяже такое! Быть может, это знак свыше, и мне пора окреститься? Конечно, как же ясразу не догадалась. Мне начала сниться церковь, а это уже о чем-то говорит.

Приподнявшись, я увидела, что Александра вкомнате нет. Господи, сколько же я проспала? Часов не было. На улице ужесветло. Значится спала очень долго и очень крепко. Сунув ноги в мужскиетапочки, потому что для женщины в этой комнате не было ничего предусмотрено, иплотно завязав махровый халат, я встала, раздвинула занавески и вышла в коридор— длинный и темный. Вдоль стен стояли железные сетки от кроватей, видавшая видымебель и целый ряд пустых бутылок.

Пустые бутылки, наверное, достояние бабыГлаши, которая собирает их на улице и разливает самогон для продажи. Из кухнидоносились мужские голоса и валил табачный дым. Один из голосов принадлежалСашке, а другой был незнакомый. Остановившись, я прислонилась к стене и решиланемного послушать, о чем идет речь, чтобы понять, стоит мне заходить на кухнюили следует дождаться конца разговора, может, сейчас не самый подходящиймомент.

— Саня, а ты и в самом деле решил жениться?

— Я же сказал, что решил, — произнес Сашкауверенным голосом.

— И когда?

— В ближайшее время. Я бы прямо сейчас в загспошел, но у нее паспорта нет.

— Что ж у тебя за девка такая, что у неепаспорт отсутствует?!

— Говорит, у матери. Проснется, съездим.

— А ты серьезно подумал? На хрена тебе этонадо?! И это при твоей-то работе… Ты же завязан с ног до головы. Какая тебесемья?!

— Я ей слово дал. Она мне жизнь спасла.

— Как дал, так и обратно заберешь. Если мыбудем жениться на всех, кому обещали…

— Это не тот вариант, — резко перебил Сашкасвоего товарища. — У меня( с ней серьезно. Понимаешь, серьезно?!

Не понимаю. Ничего я, Саня, не понимаю, у тебяс бабами вообще никогда серьезно не было.

— Ладно, Игорян, моя личная жизнь, это моедело. Я никому и ничего не пытаюсь доказывать. Ей сейчас тяжело. У нее дочкаумерла. Ей мужская поддержка как воздух нужна. Вполне возможно, что ее дочкаиз-за меня умерла.

— Из-за тебя?

— Из-за меня. Я над этим полночи думал ипришел к такому выводу.

— Почему?

— Потому, что она перед самыми родами согромным животом тащила такого бугая, как я! Черт знает, сколько времени, ичерт знает, сколько километров. Ну какая баба после этого родит нормально?!Наверно, у нее тогда с ребенком проблемы и начались. Видимо, когда она менядотащила, а затем поймала попутку и отправила в больницу, у нее схватки-то иначались. Надорвалась, наверно, вот и родила мертвую дочку. Тут у любой психиканарушится. Может быть, если бы она меня не встретила, то и ребенок родился быздоровый. Она ведь за своим здоровьем следила.

— С чего ты взял?