А, или как там он называется, она заразилась, сунув грязный шприц себе в промежность.

По словам врача, с которым Шварц сегодня уже успел поговорить, девушку до сих пор не навестил ни один родственник. Ни один приятель. Ей восемнадцать лет, подумал Шварц. Вот черт.

Шварц отметился в регистратуре и захромал по больничным коридорам к палате, где лежала Беса. По дороге он размышлял, каким было детство Бесы и какой после такого детства могла стать ее взрослая жизнь.

Жанетт, явившаяся после обеда, усадила его просматривать книги, обнаруженные в квартире Лолы Юнгстранд. На столе у Шварца выросла целая стопка книг, написанных этим угодником, Пером Квидингом. Шварц просидел над ними несколько часов, и в отличие от последней книги Квидинга, которую Лола исписала комментариями, в других обнаружились лишь единичные подчеркивания. В одном месте Лола отметила абзац, где Квидинг-философ рассуждал о детях, которые, несмотря на тяжелое детство, выросли полноценными членами общества.

Квидинг сообщал, что такие дети растут, подобно одуванчикам, пробиваясь сквозь асфальт, часто становятся представителями так называемых помогающих профессий и служат обществу.

Самого Шварца воспитывал отец-одиночка, тративший деньги в основном на вино, сигареты и лотерейные билеты. Детство Оливии, насколько знал Шварц, тоже не тянуло на счастливое: она росла в семье алкоголиков, у которых были проблемы с психикой. Но вот они с Оливией выросли и теперь служат обществу.

Каждый такой ребенок-одуванчик выжил лишь потому, что рядом оказывался человек, с которым он чувствовал себя в безопасности. Хотя бы один, но к которому можно прислониться. Для Шварца таким человеком был дед с отцовской стороны. “Покойся с миром”, – подумал Шварц, вспоминая запах просмоленного дуба, вкус леденцов от кашля и звуки аккордеона летним вечером. Лучше всего, если в такие вечера отец не бывал пьяным.

Потом Шварц вспомнил, что завтра канун Мидсоммара, что он взял выходной, но еще не решил, чем займется. Компания, с которой он обычно отмечал праздник, собралась, как всегда, в шхеры, но Шварц отказался ехать по причине порванного сухожилия. Не хотелось чувствовать себя обузой. Лучше отпраздновать Мидсоммар, сидя на диване с пакетом чипсов. В программе также значились несколько фильмов.

Шварц попрыгал на костылях дальше, к отделению Бесы.

У которой, наверное, не было взрослого, к которому можно прислониться.

Все-таки этот мир устроен черт знает как.

Шварц отметился еще в одной регистратуре, и врач, женщина лет пятидесяти, объяснила ему, как добраться до палаты.

В палате Шварца встретил поразительный запах – смесь химического и телесного. Сюда как будто принесли ворох грязной одежды, пропитанной ацетоном.

На большой больничной кровати Беса Ундин казалась совсем маленькой.

– Это вы из полиции?

Глаза Бесы казались странно настороженными, что не вязалось со слабым сиплым голосом и бледным, слегка угловатым лицом. “Где-то за этим взглядом может таиться девочка-одуванчик”, – пронеслось в голове у Шварца. Он кивнул Бесе и взглядом поискал, куда сесть.

У стены стоял стул, и Шварц поволок его к кровати. Стул пронзительно заскрежетал по полу.

– Две недели назад к вам в фургон приходил какой-то человек, – начал он, садясь и прислоняя костыли к кровати. – Человек, который потом стрелял в Йонни, вашего приятеля.

– Да не сказать чтобы приятель. Я с ним не жила.

– Ну… А кто он вам был?

– Так, трахались иногда.

Шварц снова кивнул.

– Значит, вы получили от Йонни наркотики, а бонусом – заражение крови. Как вы себя чувствуете?

Беса взглянула на него как на слабоумного. На вопрос она не ответила, но сказала:

– Этот, про кого вы спрашиваете, хотел увезти Клару. Но я вовремя поняла, в чем дело.

– Ладно, хорошо. – Шварц вывел на экран телефона фотографию Владимира. – Вот он… Как все было? Расскажите с самого начала.

Беса взяла телефон и посмотрела на фотографию бородатого мужчины, личность которого полиция так и не установила.

– Он просто появился возле трейлера, и все, – сказала она. – Я сидела за столом, дверь была открыта, но он меня не видел. Клара играла на улице, и он сказал ей: “Ну вот, снова увиделись”.

– “Ну вот, снова увиделись”? Они что, уже встречались?

– Наверняка. Он спросил Клару, помнит ли она его, и она сказала, что помнит.

– Он еще что-нибудь говорил?

Беса потянулась за стаканом, стоявшим на тумбочке у кровати.

– Что-то вроде того, что если Клара пойдет с ним, то он ее покатает. “Помнишь тот автобус?” – Беса отпила воды, но проглотила с трудом.

– “Помнишь тот автобус”? – удивился Шварц.

Беса откашлялась, но голос остался таким же тонким и сиплым.

– Да… Я поняла, что тут что-то не так, и спросила, какого он тут делает. А он повернулся и пошел, и Клару за руку ведет… Я давай кричать, Йонни тут же прибежал, отнял у него Клару, они стали ругаться, а я вернулась в трейлер…

Беса поставила стакан на стол. В недопитой воде Шварц заметил тонкую, как нитка, петлю крови.

– Вы вернулись в трейлер, чтобы получить то, что вам причиталось?

Беса пожала плечами.

– Когда этот человек пришел, вы уже были под кайфом?

Беса снова пожала плечами.

– Не особенно… Я точно помню, что он говорил Кларе.

– Что покатает ее на автобусе?

– Да.

– На каком?

– Он не сказал. А сказал именно так: “Помнишь тот автобус?”

– Какой-то конкретный?

– Да… Как будто это его собственный автобус, а не обычный рейсовый.

* * *

Когда Шварц вышел на парковку, жара обрушилась на него с новой силой. Под дворником ярко желтела какая-то листовка.

Листовка оказалась квитанцией: штраф в триста крон за нарушение правил парковки. Усаживаясь за руль и пристраивая костыли на пассажирском сиденье, Шварц ругался. Что за гнусный день! Шварц сфотографировал квитанцию и отправил снимок Жанетт, приписав: “Пускай контора платит”.

Компании, владевшие парковками, как с цепи сорвались. Они объявили священную войну, и всякого, кто нарушал священные законы бога парковок, ждала тяжкая расплата за грехи – что великие, что малые. Кое-кого из коллег Шварца оштрафовали прямо в рабочее время, причем менеджеры иных парковок проявляли редкое упрямство.

Прежде чем отправиться в Мэлархёйден, где его ждали Клара и ее приемная семья, Шварц заглянул в электронную почту.

Техники-криминалисты прислали список телефонных номеров и адресов электронной почты, по которым звонила и писала Лола Юнгстранд, точно в срок.

Глава 42

Квартал Крунуберг

По поручению Жанетт Олунд начал внимательнее присматриваться к личной жизни Пера и Камиллы Квидинг. На экране компьютера красовался Рогхольмен – поросший лесом скалистый остров возле Даларё. Несколько лет назад Квидинги купили его у муниципалитета и выстроили там дом.

Разглядывая фотографии, Олунд слушал небольшую лекцию по истории, которую читал ему по телефону инспектор уголовной полиции