– Укрепления Даларё призваны были защищать Стокгольм от морских нападений с юга, – вещал инспектор. – Утверждают – на мой взгляд, без всяких оснований, – что груда камней на острове Квидингов не что иное, как развалины наблюдательного поста семнадцатого века.

Олунд всмотрелся в фотографию. Груду камней на вершине острова частично загораживала громадная вилла Пера и Камиллы.

– Скорее всего, эти камни – какое-то древнее захоронение, – продолжал инспектор. – Квидинги заплатили муниципалитету за остров, включая древности, тридцать тысяч. По мне, так в голове не укладывается. Но у них здесь влиятельные друзья, так что любые нарушения можно замазать.

Встреча стокгольмских шхер с голливудскими холмами, подумал Олунд, изучая фотографию. Роскошная вилла со стеклянными фасадами купалась в солнечном свете; лестница, высеченная в скале, спускалась к причалу с плавучей сауной. У причала покачивалась моторная лодка, и Олунд ощутил укол зависти: на снимке была лодка конструкции Петтерсона, конец двадцатых – начало тридцатых годов.

– А что еще могут скрывать Квидинги, не знаете?

– Так навскидку не скажешь, – ответил инспектор. – Обычно они стараются не привлекать к себе внимания.

Закончив разговор с инспектором из “Юга”, Олунд продолжил просматривать фотографии, взятые в основном из глянцевых журналов. Бо́льшую часть просторного внутреннего дворика занимал бассейн, а живописный вид с Рогхольмена на редут Даларё впечатлял.

Завершала идиллию фотография Пера и Камиллы. Супруги, взявшись за руки, сидели на диванчике перед перголой, увитой диким виноградом. Пер Квидинг был одет с легкой небрежностью: шляпа-панама, белая рубашка, шорты. Камилла сидела в легком летнем платье, темные локоны доходили до пояса. Улыбалась она не так широко, как муж.

Олунду эта улыбка показалась холодноватой, но все же располагающей.

Щелчком мыши он вызвал на экран следующую фотографию – пару сняли на книжной ярмарке в Гётеборге – и тут кто-то постучал по дверному косяку.

– Слушай… Есть минутка?

В дверях стояла Жанетт. Когда Олунд кивнул, она вошла и села на стул для посетителей.

– У меня вопрос, – начала она. – Личный.

– Так? – Олунд ощутил, как покалывает в животе. – Что-то случилось?

Жанетт загадочно улыбнулась.

– Перейду прямо к делу. Когда я вчера забирала вас с Оливией, у тебя был слегка беспокойный вид. И еще от вас обоих пахло одним и тем же шампунем.

В животе больше не покалывало; там завязался тугой узел.

– У вас с Оливией отношения?

Олунд ощутил опустошение. Из головы словно выдуло все мысли, внутри разверзлась дыра, прикрытая тонкой пленкой. Понять по взгляду Жанетт, что она думает, было невозможно.

– Отвечать не обязательно, – сказала она наконец. – Но если у вас взаимная любовь, я, наверное, дам Оливии возможность работать с другим напарником.

Олунд сделал глубокий вдох, и в образовавшуюся внутри дыру полился живительный кислород.

– Нет у нас никакой любви. – Олунд сам подивился, как легко он это произнес. – Один раз было, и все. Ошибка. Мы с ней поговорили. Больше не повторится.

Несколько немыслимо долгих секунд он смотрел Жанетт прямо в глаза. Наконец та улыбнулась и сказала:

– Ладно. Тогда продолжаем работать. А я тут поболтала с Пером Квидингом.

* * *

В результате разысканий Олунда кипы документов на его столе сложились в трудно постижимую систему, разобраться в которой, по мысли Жанетт, мог только сам Олунд.

Жанетт не была уверена, что Квидинг заглотил наживку, закинутую во время телефонного разговора, однако Олунд заметил, что она улыбается краем рта.

– Кажется, твое вранье заставило Квидинга занервничать, – заметил он.

Жанетт кивнула и стала рассказывать, как подтвердила, что письмо написала Лола Юнгстранд, как Квидинг попросил показать это письмо и как струсил, когда она отказала, сославшись на конфиденциальность.

В конце разговора Квидинг объявил, что у него очень плотный рабочий график, и попросил разрешения перезвонить, как только найдет свободную минуту.

– Что-то я сомневаюсь, что он перезвонит, – сказала Жанетт. – Но если перезвонит, я выдам ему еще одну порцию вранья.

– Например?

– Ну, скажу, что никакого следующего интервью не будет, потому что dinbok.se сдох на финишной прямой. Или что великий Боб Дилан отказался, или что с финансированием возникли проблемы.

Олунд сдержанно улыбнулся.

– Теперь нам хотя бы известно, что Квидинг знает, кто такая Лола. К тому же Камилла с тысяча девятьсот девяносто девятого по две тысячи пятый была соседкой Юнгстрандов, так что Пер мог бывать там, и не раз.

Жанетт поразмыслила.

– Если верить Квидингу, Лола была сталкершей. Преследовала Квидингов, жить им не давала.

Олунд покачал головой.

– А вот другой сценарий: все было наоборот. Камилла считала, что лучше знает, как Лоле и Томми воспитывать Мелиссу. Камилла лезла к ним уже даже после исчезновения Мелиссы, и Томми в конце концов пригрозил ей. По поводу угрозы она и заявила в полицию. Когда мы упомянули об этом, Томми не стал отпираться.

Олунд постучал пальцем по стопке документов.

– Следствие по делу о нанесении побоев прекращено за отсутствием улик. Слово против слова. А царапин на щеке у Камиллы оказалось недостаточно, чтобы привлечь Томми к ответственности.

Жанетт кивнула. Да, Олунд подготовился как следует.

– После исчезновения Мелиссы Камиллу должны были допрашивать. Ты что-нибудь нашел?

Олунд повернулся к компьютеру и пару раз щелкнул мышкой, после чего развернул монитор к Жанетт. На экране был полицейский отчет от 16 декабря 2004 года.

– Следователь был у Камиллы, поговорил с ней пару минут. Вот, читай…

Эта часть отчета носила название “Допрос соседки, кв. 29”. Жанетт стала читать.

“Допрос Камиллы Юльберг (КЮ), проживающей в кв. 29. Допрос проводился инспектором БВ 16 декабря 2004 г., время – 08.00–08.05. Вечером и ночью 14–15 декабря КЮ не заметила ничего необычного, за исключением того, что дверь в квартиру ТЮ/ЛЮ в 17.00 (14 декабря) была открыта «настежь», что, по словам КЮ, ранее случалось «неоднократно». Далее КЮ подтвердила показания других свидетелей о том, что Юнгстранды устраивали шумные вечеринки, чем мешали соседям, и что ТЮ прилюдно кричал и ругался на дочь. По словам КЮ, осенью это произошло как минимум дважды: один раз на лестничной площадке, а в другой – во дворе”.

– И все? – спросила Жанетт.

– И все.

Олунд повернул монитор экраном к себе: из динамиков донесся звук, сообщивший о входящем письме.

– От компьютерщиков, – сказал он. – Тут списки телефонов и электронных адресов, по которым звонила и писала Лола. Подожди-ка…

Жанетт наблюдала, как движутся слева направо глаза Олунда: он читал написанное, одновременно прокручивая список. Внезапно в глазах у него появился огонек.

– Лола звонила на номер АО “Квидинг” тринадцать раз. Большинство разговоров длились всего с полминуты, зато последний продолжался семнадцать минут двадцать шесть секунд.

– Когда?

– Седьмого июня в девять часов вечера.

– За несколько дней до того, как ее нашли мертвой, – заметила Жанетт.

Олунд сосредоточенно смотрел на экран.

– Спецы пишут, что в электронной почте Лолы