– Лизочек! – заверещал в трубке родной голос. – Ну ты где? Почему не идешь домой? К нам Валерочка пришел, мы по телику такой фильм смотрим! Про пришельцев! Ты когда придешь?

Все-таки это была Людмила.

И вновь Лиза мгновенно поменяла план, словно кто-то ей подсказал. Ведь это была Людмила, единственный человек, который мог ее понять.

Она колебалась только одно мгновение, а потом решительно сказала:

– Да, Павел Анатольевич, добрый вечер. Это Лиза.

Людмила в трубке недоуменно смолкла. Зоя Евгеньевна резко дернулась, сделала шаг к Лизе. Если подойдет близко, ударю, подумала Лиза. Трубкой, ногой, чем попало… И сразу же схвачу пистолет…

Но Болдина остановилась, по-прежнему держа Лизу на прицеле.

– Лизочек, ты чего? – прорезалась в трубке Людмила. – Прикалываешься?

Голос Людмилы звучал неуверенно. «Прикалываться» было не в обычае у Лизы.

– Зоя Евгеньевна? – сказала в трубку Лиза и, увидев страх в глазах Болдиной, успела даже мгновенно позлорадствовать. Она изобразила лицом растерянность и колебание и чуть нерешительно сказала:

– Нет, Павел Анатольевич, Зои Евгеньевны здесь нет.

Напряжение в глазах Болдиной чуть-чуть ослабло.

Людмила молчала. В трубке слышалось только ее дыхание.

Если Людмила ничего не поймет, придется осуществлять прежний план – кричать, что Болдина – убийца, и нырять под стол. Но лучше бы она поняла.

«Ну догадайся, Людка, догадайся», – мысленно молила Лиза. Но Людмила молчала.

– Зоя Евгеньевна поехала в «Химреактивы», еще днем, – вновь заговорила Лиза, не дождавшись ответа. Долго молчать было нельзя, она видела, что Болдина нервничает. – Они с Жанной поехали…

Людмила вдруг заговорила. По изменившемуся тону Лиза поняла, что до нее что-то дошло.

– Лизочек, ты что, говорить не можешь? Там у тебя кто-то есть?

– Да, – Лиза чуть было не заплакала от облегчения.

– Это он, да? Убийца? – Дрожащий голос Людмилы теперь был еле слышен.

– Да.

Приходилось рассредоточивать внимание по нескольким направлениям. Нужно было подбирать такие слова, чтобы Людмила понимала ее, а Болдина нет. Нужно было следить за реакцией Болдиной. Нужно было следить за своим лицом.

Труднее всего было, глядя в лицо Болдиной, держать на своем лице испуганное и заискивающее выражение, готовность сделать все, чтобы заслужить ее одобрение.

– Лизочек, – голос Людмилы в трубке окреп. – Я поняла, что это не Пашечка. Тогда кто? Ивануткин?

– Нет, Павел Анатольевич, я даже представить себе не могу, где сейчас может быть Зоя Евгеньевна.

Чуть-чуть нажать на последние слова, едва заметное ударение…

– Это что, Зоя Евгеньевна? – недоверчиво переспросила Людмила.

– Да, правильно, Павел Анатольевич…

Но Людмила все еще не верила.

– Лизочек, я правильно поняла? Убийца – Зоя?

– Да…

– Лизочек! – заорала Людмила. – Я сейчас!..

И бросила трубку.

Лиза еще немного подержала трубку, приговаривая: «Да, Павел, Анатольевич, хорошо». Ей просто хотелось хоть чуть-чуть перевести дух. Она чувствовала, что от напряжения у нее дрожат колени, во рту пересохло, а спина мокрая от пота.

Сейчас она положит трубку и опять останется лицом к лицу с убийцей. Она сделала все, что могла, но для нее самой еще ничего не закончилось. Помощь придет не скоро. Успеет ли она – большой вопрос…

– Ничья, ничья. – Федька смешал фигуры и встал. – Давай, раз пива не хочешь, чай пить.

Он ушел в вахтерскую каморку, стал звякать там посудой и лить воду в чайник.

Саша не возражал, хотя над партией можно было бы еще подумать. Играть ему не хотелось.

Его томило какое-то беспокойство. Лиза не выходила, и в душе у Саши росла неприязнь к профессору Обуховичу. Сколько можно заставлять себя ждать! Уже почти три часа. Человек сидит после работы, голодный, усталый. Что этот профессор себе позволяет? И вообще, ну какое дело может быть у профессора к Лизе? Саша пробовал допытаться у Федьки, но, кроме невразумительного «Мурашова и Пчелкина типа дружат с профессором домами», ничего не добился. Какими «домами»? У Лизы с Пчелкиной и дома-то нет, живут в общаге. И ни по возрасту, ни по статусу не годятся профессору в подружки. Темное дело…

Может быть, позвать Лизу в кафе? Она ведь, наверное, и впрямь умирает с голоду…

Саша стал прикидывать, в какое бы кафе пригласить Лизу. Денег-то у него с собой не слишком много. И, наверное, придется взять такси – вот-вот разразится гроза и хлынет дождь.

Саша посмотрел в окно, за которым метались деревья. Ну и ветрище… Да, такси придется вызывать в любом случае.

На столике перед ним зазвякал телефон. Федька, высунувшись из вахтерки с чайником в руках, жестом показал Саше, чтобы он взял трубку.

– НИИ фармакологии, – сказал в трубку Саша. – Вахта.

– Ой, Сашечка, это ты! – заколотился ему в ухо голос Людмилы Пчелкиной. Саша сморщился от досады, он решил, что Людмила сейчас опять вмешается в его планы и порушит его надежды на свидание с Лизой. Но по мере того, как Людмила говорила, он менялся в лице и привставал со стула.

– Ты уверена? – быстро переспросил он. – Ты все правильно поняла?

Людмила заверещала так отчаянно, что Саша не дослушал, бросил трубку на рычаг и выпрямился. Несколько мгновений он стоял неподвижно и решал, как поступить.

То, что рассказала Людмила, было настолько невероятно, что поверить было нельзя. Саша и не поверил бы, если бы речь не шла о Лизе. А тут он поверил, поверил скорее не Людмилиному рассказу, а своему предчувствию. Лиза была в опасности, он давно об этом догадывался.

Из вахтерки высунулась вопросительная физиономия Федьки.

– Кто звонил?

Саша, мгновение поколебавшись, быстро пересказал разговор с Людмилой.

Федька не поверил. Он занудил было, что вредная Мурашова с помощью Пчелкиной разводит Сашу, как последнего лоха, стал с пеной у рта доказывать, что Болдина давным-давно ушла и никак не могла незаметно вернуться в лабораторию, но Саша показал ему внушительный кулак и велел быстро идти за собой.

– Или оставайся здесь, – добавил он, – не мешай мне.

Как же, хмыкнул про себя любопытный Федька, останется он!

В следующее мгновение Саша уже бесшумно мчался вверх по лестнице на третий этаж. Федька, хоть и скорчил на физиономии брюзгливо-недоверчивую гримасу, не отставал.

От лестничной площадки до двери лаборатории было всего несколько шагов. Они неслышно подошли к двери, и Саша осторожно тронул ручку, потом потянул смелее. Дверь была заперта.