Но Джон Генри был другого мнения.

– Но она может… причинить вред Рафаэлле… – почтишепотом, едва слышно, но он все-таки произнес это имя.

– Я не допущу этого. – Алекс так твердо и уверенносказал это, что Джон Генри почти успокоился.

– Хорошо. Рядом с вами ей будет покойно.

– Да, я постараюсь.

Старик пристально посмотрел на Алекса и протянул ему руку:

– Я благословляю вас… Александр… скажите ей об этом…когда придет время…

Со слезами на глазах Александр коснулся губами его руки ичерез несколько минут вышел из комнаты.

Он покидал шикарный особняк со странным, неведомым емучувством. Сама того не ожидая, сестра даровала ему настоящий подарок. Вместотого чтобы разлучить их с Рафаэллой, она вложила им в руки ключ к счастливомубудущему. В чудной, старомодной манере благословения Джон Генри Филипс вручилРафаэллу заботам Алекса Гейла. И это было для Алекса не тяжким бременем, аподарком, драгоценным сокровищем, которое Джон Генри любил и берег.

– Рафаэлла, девочка! – Не успев сойти с трапасамолета в Мадриде, она очутилась в объятиях матери. – Но что зачертовщина? Почему ты хотя бы не осталась в Париже на ночь? Когда твой отецсообщил, что ты прямиком едешь к нам, я решила, что он спятил.

Алехандра де Морнэ-Малль мягко пожурила дочь за синие кругипод глазами, и Рафаэлла поняла по ее тону, что она не знает, по какой причинеизменились ее планы. Было ясно, что отец ничего не сообщил маме ни о письме«мадам Вилард», ни об Алексе, ни о том, как она опозорила семью.

Рафаэлла устало улыбалась, тихо радуясь встрече с матерью,желая обрести под ее крылом убежище от отцовского гнева. Но вместо этого неощущала ничего, кроме опустошенности, а в ушах все еще звучали слова отца: «Яне могу допустить, чтобы в моем доме оставалась шлюха, пусть даже на однутолько ночь».

– Дорогая, у тебя усталый вид, ты хорошо себячувствуешь?

Ослепительная красота Алехандры де Сантос-и-Квадраль,которой она славилась в юности, не померкла даже под натиском прошедших лет.Она все еще была яркой, интересной женщиной, вот только в зеленых глазах не виднобыло прежнего задорного огонька. Но она все еще была стройна, а черты лица неутратили своей прелести. Ее красота ничем не напоминала красоту Рафаэллы, чьииссиня-черные волосы контрастировали с белоснежной кожей. В Алехандре не былони глубины, ни утонченности, ни эмоциональности, которые были присущи Рафаэлле.Алехандра была элегантной женщиной с привлекательным лицом, добрым сердцем,хорошими манерами и происхождением, которое во многом облегчало ее жизнь.

– Все в порядке, мама. Я просто устала. И решила незадерживаться в Париже, потому что у меня мало времени.

– Мало времени? – Ее мать быларазочарована. – Но почему, дорогая. Из-за Джона Генри?

Рафаэлла покачала головой, и они тронулись в сторонуМадрида.

– Я не люблю надолго оставлять его.

На следующий день они выехали в Санта-Эухению, и Алехандраснова обратила внимание на то, что с ее дочерью происходит что-то непонятное.

Накануне вечером Рафаэлла поспешила отправиться в постель,пообещав, что завтра-то уж будет в отличной форме. Но Алехандра почувствовала вней какую-то внутреннюю решимость, почти протест, и это встревожило ее. АРафаэлла не проронила ни слова за всю дорогу до Санта-Эухении. Алехандра не нашутку перепугалась и в тот же вечер позвонила мужу в Париж.

– В чем дело, Антуан? Девочка явно чем-то расстроена. Яничего не могу понять, что-то с ней не так. Ты уверен, что с Джоном Генриничего не случилось?

После восьми лет, что он провел в постели, было труднопредположить, что Рафаэлла так убивается из-за мужа. Алехандра с ужасом выслушалавсе, что рассказал ей Антуан, и тяжело вздохнула:

– Бедная девочка!

– Нет, Алехандра! Ее не за что жалеть. Она вела себявозмутительно, и очень скоро это выплывет наружу. Я уже так и вижу колонкускандальной хроники, а рядом – фотографию своей дочери, пляшущей на вечеринке спосторонним мужчиной! Как тебе это понравится?

Его слова показались Алехандре стариковским брюзжанием, иона тихо улыбнулась на своем конце провода.

– Все это так не похоже на Рафаэллу. Как ты думаешь,она действительно его любит?

– Сомневаюсь. Да это и не важно. Я изложил свою точкузрения предельно ясно. У нее нет выбора.

Алехандра автоматически кивнула и вдруг поежилась. Возможно,Антуан прав. Он вообще был прав почти всегда, как и ее родной брат.

Вечером она решилась заговорить об этом с Рафаэллой, котораячасами бродила по фамильному парку. Парк был засажен пальмами, высокими темнымикипарисами, в нем было множество цветов и фонтанов, скульптур и беседок в формептиц, но Рафаэлла не замечала ничего вокруг, думая только об Алексе. У нее невыходили из головы мысли о письме Кэ Вилард и об угрозах и требованиях отца,которым она твердо решила не подчиняться. В конце концов, она взрослая женщина.Она живет в Сан-Франциско, у нее есть муж, и ее жизнь никого не касается. Носнова и снова перебирая в уме слова отца, она не могла игнорировать тот факт,что семья всегда оказывала на нее огромное давление.

– Рафаэлла!

Она так и подпрыгнула, услышав свое имя, и увидела рядоммать, одетую в белое платье и с длинной ниткой отборного жемчуга на шее.

– Прости, я испугала тебя!

Алехандра улыбнулась и взяла дочь за руку. У нее был богатыйопыт по части наставления и вразумления других женщин: жизнь в Испании помоглаей этому научиться.

– О чем задумалась?

– Так… – медленно выговорила Рафаэлла, –собственно, ни о чем особенном… о Сан-Франциско… – Она улыбалась, но глазаее оставались грустными и потухшими.

– О своем друге? – Рафаэлла остановилась каквкопанная, и мать обняла ее за плечи. – Не сердись. Я вчера говорила ствоим отцом. Я так беспокоилась… у тебя был уж очень несчастный вид. – Онане осуждала Рафаэллу, в ее голосе слышались забота и печаль. Она мягкоподтолкнула Рафаэллу, и они пошли по извилистой дорожке. – Мне жаль, чтовсе это с тобой случилось.

Рафаэлла долго молчала и наконец кивнула:

– Мне тоже.

Но она говорила не о себе, ей было жаль Алекса. И так было ссамого начала их отношений.

– Он прекрасный человек. И заслуживает гораздобольшего, чем я могу ему дать.

– Не думай об этом, Рафаэлла. Посоветуйся со своейсовестью Отец боится огласки, но мне кажется, что это не так уж важно. Подумайлучше о том, что ты можешь разрушить чью-то жизнь. Не так ли ты поступаешь сэтим человеком? Ты знаешь, – она улыбнулась, – пару раз в своей жизникаждый из нас совершает неблагоразумные поступки. Но мы не должны причинятьвреда другим людям своей неосторожностью. Близкие тебе люди иногда обладаютздравым смыслом, например, твой кузен или даже женатый мужчина. Но играть счеловеком, который свободен и вправе требовать от тебя большего, – этопреступление, Рафаэлла. Это больше, чем простая безответственность. И если тытак поступаешь с ним, это не любовь.