— Ника, — подруга обняла меня, плача. — Я помню, что ты боишься, но прошу одолеть страх ради меня, ради нас обеих… Я ведь поделюсь рецептом, когда найду его.

— Ты не понимаешь!..

Виктория сжала мои не прикрытые тканью платья плечи, впиваясь в кожу ногтями.

— Я понимаю! Еще как понимаю! Ты можешь чаровать, а я нет! И тебе насрать на меня, Ника! А ведь это ты должна была оказаться на моем месте, а я — на твоем!

Я застыла. То, чего я боялась, произошло. Она обвинила меня в своей беде. Я плохо видела лицо моей единственной подруги, но даже сквозь пелену слез различала ее ярость.

— Позволь напомнить, что так получилось потому, что ты попросила меня об одолжении. Ты, Вика! Ты! И знаешь, лучше бы меня выпили до дна, а тебя только пригубили, ведь тогда тебе снились бы кошмары, а я спала спокойно!

Мы стояли на коленях друг напротив друга. И кричали, не видя ничего, кроме собственных слез и горя.

Беда и сплотила нас, и одновременно развела. В прошлом мы были близкими, родными по магии и детским воспоминаниям. Сейчас же нас объединяло горе, разделенное в неравной мере — его Вике перепало больше.

— Пожалуйста… прошу тебя, Ника, пересиль страх ради меня, если не можешь сделать это ради себя…

Разрыдавшись еще громче, я сдалась и кивнула.

Малый круг ведьм и смена охотников дежурили на озере с одиннадцати до трех ночи, затем расходились по домам, оставляя лишь часового. Подруга подгадала, когда выпадет очередь ее жениха, прежде чем начать аферу.

Позвонив ему, Вика получила разрешение приплыть на остров — бедняга очень обрадовался словам, что она соскучилась, и расчувствовался, не подозревая подставу.

Моторная лодка доставила нас к сердцу Темных Вод — острову, посреди которого зияла дыра-портал в иной мир. Обычно заполненная озерной водой, она превращалась в распахнутую дверь в определенные часы — с полуночи до трех ночи.

Вика отправилась к жениху, который поспешил навстречу, ненадолго оставив свой пост у разлома, я же осталась лежать под старым пледом на дне лодки.

Никогда не забуду, как дрожала от холода под шерстяной тканью. Я умирала от страха, несмотря на то что осушила весь флакон с успокоительным, а подружка нацепила на меня какой-то амулет от ночных кошмаров, найденный у бабки. Меня ничего не брало — голова плыла в тумане, но при этом я дико боялась, выбивая дробь зубами.

Младшая Волкова хорошо знала: дай мне время подумать, осмыслить ситуацию, и я не ввяжусь в авантюру, доверившись голосу разума. И она действовала нахрапом, во время невинной прогулки ошарашив своей неожиданной просьбой.

Я боялась… я сходила с ума от ужаса, но отказать не смогла. Я считала себя виноватой, хоть Вика и утверждала обратное, напомнив, что она выгорела подчистую, в то время как у меня остались крохи силы, потому что сама приняла неверное решение. А еще я искренне хотела, чтобы сестра по магии нашла покой и счастье в жизни. И кто знает, вдруг в большом мире она отыщет рецепт возвращения дара и для меня?..

Обливаясь холодным потом от страха и мысленно повторяя наставления Виктории, я прокралась к своей цели.

Я смутно видела мраморные беседки, скамьи и валуны, до глади отполированные задами ведьм, приходящих сюда еженощно, — взгляд приковывало то, откуда в наш мир проникала смерть. Разлом. Неправильной формы дыру наполняла озерная вода, ее маслянисто-черная поверхность сейчас подернута белесой дымкой. Я чувствовала колючий холод, идущий от источника. Он вымораживал меня изнутри, сковывал, грозя оледенить сознание.

С огромным трудом я разорвала путы наваждения и занялась тем, ради чего пришла сюда.

Пока выбирала место под тайник, а находилась там не больше минуты, которая показалась вечностью, я могла поседеть сотню раз, если бы уже не была беловолосой.

Спрятав кулон Первой Матери, уже не крадучись, я побежала обратно к лодке и там, накрывшись пледом, потеряла сознание.

Только тот, кто умирал от ужаса, может меня понять…

Полюбезничавшая с женихом Виктория нашла меня без чувств и сильно испугалась. Но не стала бить тревогу — вывезла с острова и уже возле машины постаралась привести в сознание.

Позже, перед самым рассветом, мы сидели над стопкой обычной офисной бумаги и придумывали письма на все случаи жизни. Правда, Вика смогла без нареканий написать только первое — то, в котором уведомляла мать, что уехала и требует за ней не следить и тем более не забирать обратно в общину, иначе кулон Верховной будет расколот ювелиром.

— За тобой будут следить, Ник, поэтому связь только через твоего Морригана, — поучала она обидным менторским тоном.

— Не сомневаюсь, что будут, — отозвалась вяло. Попросить, чтобы не говорила очевидных вещей, не хватало сил.

Авантюризм, которым меня временно заразила подруга, как и действие успокаивающего зелья, иссякли окончательно. Я жалела, что поддалась на уговоры, но исправить ошибку самостоятельно не могла. Разве что попросить маму… да только она сразу сдаст меня Стелле. Лучшие подруги, за десятки лет дружбы они прошли через такое, что нам и не снилось. И поэтому я решила молчать, хоть очень хотелось предать Вику ради ее же блага.

Скомкав лист с парой строчек и швырнув его в стену, подруга простонала:

— Не знаю… Что еще можно написать?

Я пожала плечами.

— Через три месяца у твоих родителей юбилей. Поздравь их, а я брошу письмо в почтовый ящик, когда придет время.

Вика возмущенно фыркнула.

— С ума сошла? Буду я еще такое писать!

Некоторое время ее взгляд блуждал по стенам моей комнаты, потом застыл на мне.

— Что? — спросила я прямо.

— Да вот мысли дельные появились. — Переплетя пальцы домиком, Вика еще немного помолчала, прежде чем выдать очередную шокирующую идею: — Если понадобится, письма за меня напишешь ты.

Сил на возмущение уже не осталось. Волкова во много раз смелее и отчаянней меня, видела выход там, где я опускала руки. Может, так и нужно? Удача любит дерзких.

— И как ты себе это представляешь? Откуда я узнаю, что нужно писать?

Подруга закатила глаза.

— Ника, ты меня убиваешь своей простотой. Если поступят сведения, что озеро вновь волнуется, ты напишешь от моего имени письмо, указав местонахождение кулона Верховной — и все. Ясно?

И, не дожидаясь моего согласия, она принялась дышать на чистые листы. На случай, если Стелла решит проверить заклинанием, касалась ли письма ее дочь. Подготовив таким образом десять листов, она сложила их в конверт и, засунув туда несколько своих волосков, запечатала с особой тщательностью.

— Зачем так много?

Если честно, я уже начинала сомневаться, что в ближайшее время придется отдавать кулон Стелле — прорывы случались раз в десять-пятнадцать лет. И о них за пару недель сообщала одна из видящих будущее. За это время Вика смогла бы вернуться, сплавать на остров и лично вручить матери артефакт.