— Эй, там есть кто-нибудь? Девчонка сбежала! Эй! — кричала она. — Да что там происходит? Где все? Это шанс, Кристина. Пошли.

Сердце бешено стучало, тело дрожало. Мы бросились на улицу, сбежали по ступеням. Растерянно оглядываясь по сторонам, я понеслась к воротам, но замерла, увидев валяющихся там охранников. Ужас овладел мною, я остановилась. Кто это сделал? Неужели они мертвы?

Из ступора меня вывел возмущенный голос Патрисии:

— Чего встала? Жить надоело? Живо прыгай за руль! Водить, надеюсь, умеешь?

Поборов оцепенение, я огляделась. Слева от крыльца стоял неприметный автомобиль. Я села в кресло водителя и потянулась к замку зажигания, повернула ключ, который словно кто-то заботливо оставил заранее.

— Ну, давай, Кристина поехали, поехали!

— Где ты взяла ключи? — я с недоумением уставилась на Патрисию.

 Ведь так не бывает. Слишком просто.

— Они были здесь, — встревоженно произнесла она, роясь в бардачке. — Да гони уже!

— Не думала, что вампиры такие идиоты, — усмехнулась я, чувствуя волнение. И надавила на газ.

— Это машина Эндрю.

— Значит, он — идиот, — заключила я.

Патрисия достала маленький пульт и ткнула нужные кнопки. Я с удивлением поглядывала на нее, пока открывались ворота.

— Откуда ты знаешь, что нужно нажать? И про пульт?

— Знаю и все. Поезжай!

Я нажала на тормоз, машина дернулась, останавливаясь.

— Что ты делаешь? — возмутилась Патрисия.

— Там мертвые охранники. Прямо на пути. Нужно их оттащить. Я не собираюсь ехать по людям, черт возьми, вдруг они еще живы?! — в панике кричала я.

— Дьявол! Какая же ты…

Мы вышли из автомобиля. Патрисия взяла на себя одного мужчину, а я второго. И только волоча тяжелое тело по гравию, заметила на его шее и груди темные пятна, похожие на кровь. Неужели это сделал кто-то из вампиров? Но зачем убивать своих людей?

Оттащив охранника от ворот, я села в машину. Тревога нарастала, ведь вампиры могли уже проснуться. Они незамедлительно бросятся за нами, узнав о побеге. И только Богу известно, что эти монстры сделаю с нами, когда поймают.

Ворота уже открылись, и я, надавив на газ, выехала за пределы особняка.

— Куда теперь?

— Налево! Там дальше будет поворот на главную трассу, постарайся не проскочить!

— Ты чего-то не договариваешь. Откуда знаешь дорогу? Вампиры не могут настолько доверять человеку, чтобы показать ему путь к логову. И все это с охранниками более чем странно.

— Сейчас не важно! Гони!..

Крупные капли забарабанили по крыше, стоило только выехать из леса. Как назло! Дорога петляла, машину то и дело швыряло на мокром асфальте из стороны в сторону, но я управлялась с нею, точно гонщик с болидом, удерживая на трассе.

— И все же. Ответь, — настаивала я.

— Мне помогли, — нерешительно ответила она, опустив глаза.

— Кто?

— Ладно, черт с тобой, — выдохнула Патрисия. — Все равно поймешь… Это Эндрю.

— Чего и следовало ожидать, — пробубнила я. — Он уже стал частью моей жизни, как бы это смешно не звучало. Ходит, как тень, следом.

— Ты к нему не справедлива, Кристина. Не отталкивай его и поверь, ты не пожалеешь. Эндрю ведь не только тебя спас этим побегом, но и меня. Он не хотел мне той участи, от которой сам страдает уже сто пятьдесят лет.

— Прям святой, — ухмыльнулась я, не отрываясь от мокрой дороги.

Я испытала облегчение, когда на горизонте замаячили строения Сэнтинела. Страх отступил, казалось, что здесь я под защитой.

— Тебя домой подбросить? — спросила я, метнув беглый взгляд на Патрисию.

— Обо мне не беспокойся, доберусь. А ты позаботься о своем брате.

Высадив девушку у супермаркета, я свернула на Мэйн-стрит и уже через три минуты поднималась на второй этаж своего дома.

— Антон! — позвала я. — Антон, ты дома?!

И ничего. Лишь гнетущая тишина, отбирающая последнюю надежду на то, что брат не попал в лапы вампиров. Я заглянула в каждую комнату, но Антона в доме не оказалось. Где же бродит этот пустоголовый оболтус?! Возможно, Кевин знает. Кевин… от одного воспоминании о нем, сердце сжалось. Он ведь так и не появился в Антрисвиле, не попытался забрать меня оттуда. А чего я хотела? Только на страницах любовных книг герой всегда спасает героиню из лап злодея. Мы же не в романе, а Кевин, как оказалось, не совсем герой. А самое смешное то, что лучше всего я умею идеализировать мужчин, а потом разочаровываться в них. Горькая правда жизни Кристины Ветровой.

Прогнав глупые мысли, сменила мокрое от дождя платье на привычные джинсы и толстовку, взяла зонт и пошла к дому у озера. Дождь постепенно стих, пока обходила стороной лужи по пути к жилищу Кевина. Оказавшись на пороге, я сложила зонтик и толкнула дверь. Она поддалась легко, словно приглашая меня войти, но отворилась с протяжным, режущим слух скрипом. В доме, как и раньше, царил полумрак. Настенные бра озаряли приглушенным светом зал и его обитателей. Точнее одного. Кевин лежал на диване с книгой в руках. Занятная картина! Неужели история так увлекла его, что он даже не почувствовал моего присутствия?

— Что читаешь? — спросила я, распахнув зонт и положив его сушиться на застеленный черно-красным ковром пол.

Я пыталась сохранять спокойствие, хоть сердце и застучало сильнее при виде Кевина. Он мгновенно среагировал на мой голос, отложил книгу и возник передо мной.

— Ты жива! — ладони коснулись моего лица.

— Причем благодаря Эндрю. Смешно, да? Вампир, который еще недавно хотел убить меня, помог сбежать. Только давай не будем это обсуждать. И вообще, я бы не пришла сюда, но… хотела спросить, не знаешь ли ты, где Антон?

Я убрала руки Кевина.

— Не видел его с того дня, как ты пропала.

— Эндрю сказал, что не похищал брата, но тогда где он? Боюсь, что Адриан не успокоится, пока не обратит меня.

— А с каких пор ты доверяешь Эндрю? — губы Кевина плотно сжались, усмиряя злость.

Он будто не слышал последнюю фразу. Казалось, его волновало лишь мое отношение к Эндрю. В такие моменты Кевин походил на обиженного пятилетнего мальчишку, а не на вампира, прожившего более ста лет.

— Знаешь, а Антрисвиле у меня было время подумать о своей жизни. Я многое поняла.

— Что ты хочешь этим сказать? — он напрягся, пронзая меня любопытным взглядом.

— Тебе это не понравится.

— А вот это мне решать. Рассказывай.

— Эндрю вовсе не такой злодей, каким хочет казаться. Вся его жестокость настолько показная, что иногда становится смешно.