За ужином Джатта поймала себя на мысли, что Ричардс напоминает ей Сашу Вайнер. Только в его взгляде не было пустоты. В той пустыне, что поселилась у него в глазах, была жизнь. В пустыне, которая жила в глазах Саши Вайнер, жизни не было. Джатта хотела сказать Ричардсу об этом. Хотела намекнуть, что он симпатичен ей. Объяснить, что женщины интересуют ее не меньше мужчин. Вернее, не так. Ей интересны не мужчины и не женщины. Ей интересны сами люди. А вся жизнь – это всего лишь череда проб и ошибок. Разве у него, у Ричардса, это не так? Но Джатта ничего подобного не сказала. Наоборот. Держалась подчеркнуто вежливо, отстраненно. Держалась точно так же, как это было с Сашей Вайнер, когда Джатта только приехала в этот город, только оказалась в этом театре. Никогда бы Джатта не подумала, что Саша Вайнер имеет отношение к исчезновению девушек. Нет. Только не Саша. Только не старая ведьма, как называли ее молодые балерины, которых она иногда оставляла у себя на ночь. Когда-то Джатта Ахенбах тоже была молодой. Когда-то она тоже называла Сашу Вайнер старой ведьмой. Сейчас, после нескольких встреч с Ричардсом, Джатта набралась смелости и спросила Сашу о пропавших девушках.

– Я думала, они просто сбежали, – сказала Старая Ведьма, изображая удивление. – Ты ведь знаешь, они же были просто ужасны. Ни одной настоящей балерины. Только глупые надежды. Я всегда им говорила об этом.

– А как же их вещи? – спросила Джатта Ахенбах.

– Вещи?

– Долли Лореу. Она оставила у меня украшения и одежду.

– Ах, Долли… – Саша Вайнер мечтательно прикрыла глаза. – Знаешь, Долли была очень похожа на тебя. Особенно в постели. Только, в отличие от нее, у тебя был талант.

– Я говорю сейчас не о постели и таланте. Я говорю о том, что она уехала, оставив свои вещи.

– Может быть, это был ее подарок тебе? Любовники иногда, знаешь ли, бывают очень сентиментальны. – Старая Ведьма улыбнулась, увидев, как вспыхнули щеки Джатты Ахенбах.

– Думаешь, у нас с ней будут проблемы? – спросил Сашу Вайнер Клодиу, когда Джатта ушла.

– Вряд ли. Это просто ревнивая кошка, – сказала Саша Вайнер.

Когда Клодиу пришел к ней в театр, она была напугана, подавлена. В те первые дни ей казалось, что прошлое догнало ее. Догнала та ночь, которую она провела с Клодиу, провела с монстром, чудовищем. Ночь, которая изменила всю ее жизнь. Теперь эта ночь вернулась и стояла перед ней, наваливалась на нее тяжестью воспоминаний.

– Почему ты здесь? – спросила Саша Вайнер Клодиу. – Почему я?

– Ты особенная, – сказал он. – Когда я вижу тебя, мне хочется жить.

– Хотела бы я сказать то же самое о тебе, но после той ночи я думала лишь о смерти.

– Я подарил тебе вечность. Разве моя кровь не помогла тебе забыться? Не помогла сохранить свою жизнь, свои таланты? К тому же если тебе станет от этого легче, я уже давно раскаялся, что провел тогда с тобой ночь.

– Раскаялся? – в глазах Саши Вайнер вспыхнул огонь. – Никогда не говори женщине, что сожалеешь о проведенной с ней ночи.

– Хорошо. Не буду.

Они замолчали. Саша Вайнер долго вглядывалась ему в глаза, затем вдруг поняла, что не испытывает к этому существу ненависти. Ненависть умерла, осталась где-то в прошлом веке, на сцене. Сейчас Саша Вайнер больше не выступала. У нее началась новая жизнь, появились новые взгляды.

– Думаю, мне нужно выпить, – сказала Саша Вайнер, и уже позже, когда от скотча начала кружиться голова, сказала Клодиу, что должна услышать историю его жизни.

– Это очень долгий путь.

– Плевать. Я должна знать. Рассказывай или уходи, – сказала она.

Они заперлись в ее комнате. Саша Вайнер отставила стакан, решив, что должна быть трезвой, чтобы понять. Ближе к утру она уснула. Клодиу не двигался, просто сидел рядом и смотрел, как вздрагивают во сне ее веки. Иногда Саша улыбалась, иногда начинала что-то тихо бормотать. Когда она проснулась, на одно короткое мгновение ей показалось, что вся прошлая ночь была сном. Но затем она увидела Клодиу, тихо выругалась.

– Все еще хочешь, чтобы я ушел? – спросил Клодиу.

– А ты уйдешь, если я попрошу?

– Да.

– Тогда нет.

Саша взяла у него немного крови, разбавила с бренди и выпила. Мир ожил, заискрился.

– А ты разве не хочешь немного? – спросила Саша Клодиу и сказала, что не возражает, если он укусит ее.

– Мы не пьем тех, в ком течет наша кровь.

– Может, тогда Гаяне? – Саша позвала свою любовницу.

Клодиу предупредил, что не хочет манипулировать человеческим сознанием, но Саша заверила его, что договорится обо всем. Она разговаривала с Гаяне почти час, затем девушка встретилась с Клодиу и позволила ему прокусить свою шею. Она дрожала от страха, но в глазах было смирение и любовь к Саше Вайнер.

В последующий месяц Клодиу питался этой молодой армянкой шесть раз. Иногда он оставался в комнате Саши Вайнер и наблюдал за ее играми с Гаяне. Для него это был не секс. Нет. Для него это была еще одна сцена, на которой королевой выступления была Саша Вайнер. После, когда молодая армянка засыпала, Саша Вайнер вела Клодиу на прогулку по ночному Бродвею. Они разговаривали о театре, о женщинах, которые были у Саши Вайнер, о мужчинах, которых у нее не было после той ночи, которую она провела с Клодиу.

– Самое забавное, что мне до сих пор не нравятся женщины, – говорила она. – Даже больше – я ненавижу их. Завидую. Особенно тем, кто лишь играет в эту однополую любовь. Понимаешь? – Она заглядывала Клодиу в глаза и требовала ответа. Потом они возвращались в ее апартаменты, расположенные в театре, где их ждала Гаяне. Ждала женщина для Саши Вайнер и обед для Клодиу. – Ты знаешь, у этой девочки никогда не было настоящего мужчины, – говорила Саша Клодиу. Сытые и удовлетворенные, они стояли возле кровати, на которой спала Гаяне, и смотрели на нее, словно боги, которые смотрят на детей своих. – Я забрала ее невинность. Забрала ее любовь, – говорила Саша Вайнер. – Нет. Я не люблю ее. Но я чувствую ответственность за ее жизнь, ее судьбу. – Она говорила это, потому что с каждой новой неделей сил у Гаяне оставалось все меньше, сил, которые забирал у нее Клодиу. – Я найду тебе другую жертву, – сказала Саша Вайнер. – Кого-нибудь бездарного, не имеющего для меня ценности.

Так Клодиу начал питаться кровью молодых балерин. Он не хотел забирать их жизнь, но еще меньше он хотел забираться в их мысли, чтобы стереть воспоминания.

– Ну и черт с ними, – говорила Саша Вайнер. – Все равно из них не выйдет ничего стоящего.

Она договаривалась с ними о встрече. Снимала комнату в какой-нибудь ночлежке, где их ждал Клодиу, обещала ведущие роли, говорила о перспективах. Вначале она старалась не думать о том, что с ними происходит, но очень скоро поняла, что ей плевать. Жизнь была слишком долгой, чтобы цепляться за нее, ценить. Это всего лишь неизбежность. Словно секс, который, чем больше ты им занимаешься, тем менее важен, менее эмоционален.