– Пей! – сонно повторил какаду, не открывая глаз, убивая всякое желание отказаться.

Макс взял стакан. Рада мерила его взглядом, словно пытаясь прочитать его мысли. Или же она и читала их? Макс спешно сделал глоток. Спирт обжег полость рта.

– Господи, как вы это пьете? – спросил Макс.

– Проживи три сотни лет и поймешь. – Рада покосилась на попугая, но какаду предусмотрительно промолчал или крепко заснул. Макс выпил еще абсента. – Тебе нужна кровь древнего, верно? – спросила Рада. Макс кивнул и снова выпил. Рада тоже выпила. – Сегодня я избавилась от своего любовника, – сказала она.

– Причем тут я и Мэйдд? – спросил Макс.

– Иногда мир вращается совсем не так, как мы думаем.

– Я не понимаю.

– Я знаю. – Рада улыбнулась. Макс нетерпеливо допил свой абсент.

– Так у вас есть кровь древних или нет? – спросил он. Рада покачала головой. – А ваш хозяин? Вы можете с ним связаться?

– Он сбежал.

– Я знаю, что он сбежал, но…

– Ты не спасешь Мэйдд. Ты ничего не сможешь сделать. Смирись.

– Смириться? – Макс снова услышал далекий голос Мэйдд. Даже не голос. Чувства, которыми она, умирая, делилась с ним. Такие странные, чужие, но понятные, словно стали его частью, стали им самим. И сейчас в больнице умирает не только Мэйдд. Нет. Там умирает часть его. Умирает в то время, как женщина, которая может помочь, сидит за столом и ухмыляется, словно ей нет дела, словно ей плевать на весь этот мир. Гнев вспыхнул в груди Макса, поднялся красными пятнами к лицу. Он ненавидел Раду, ненавидел этот чертов дом. – Смириться? Вы советуете мне смириться? – зашипел он.

– Смириться! – хрипло выкрикнул какаду сквозь сон.

От этого голоса в голове Макса что-то взорвалось. Гнев больше не мог находиться в его теле, в его мыслях. Ему нужен был выход. Макс схватил клетку с попугаем, сорвал с цепи, бросил на пол и начал топтать. Хрупкие кости птицы затрещали. Какаду несколько раз еще что-то крикнул, но голос был словно у старого патефона, в котором кончился завод пружины. Кровь брызнула из клетки. Ее капли попали Максу на лицо. Он вздрогнул, отступил назад, боясь своего поступка. В повисшей тишине ему показалось, что он может услышать удары собственного сердца. Затем раздались аплодисменты Рады.

– Браво, – сказала она. – Наконец-то кто-то прикончил эту чертову птицу!

Макс растерянно уставился на мертвого попугая, белые, сломанные крылья которого были забрызганы кровью. Неожиданно попугай вздрогнул, ожил. Сначала его движения были хаотичными, дергаными, затем появилась уверенность. Какаду выбрался из разломанной клетки, взмахнул несколько раз крыльями, взлетел, покружил по комнате и приземлился на настольную лампу.

– Вот ведь сукин сын, – буркнула Рада, затем увидела растерянность на лице Макса и сказала, что ее бывший любовник поил попугая кровью Клодиу.

– Ты поила кровью древнего птицу?

– Не я, мой бывший. С сегодняшнего дня бывший.

– А для Мэйдд у тебя, значит, крови нет.

– Если бы была, то, поверь, я дала бы тебе эту кровь. Не думай, что я не сожалею о том, что случилось с Мэйдд. Я знала ее, когда она была ребенком.

– Ну, так помоги ей. Скажи, где твой хозяин. – Макс подался вперед, вглядываясь Раде в глаза, пытаясь отыскать там сострадание, но в этих глазах не было ничего. Только пустота и мрак. Макс развернулся, шагнул в двери.

– Последний раз я видела Клодиу на Бродвее, в театре Саши Вайнер, – сказала Рада. Макс замер. Она дождалась, когда он обернется. – Если найдешь его, расскажи все как есть… Но я не уверена, что он там…

Макс ушел, получив от Рады обещание, что она позаботится о том, чтобы Мэйдд не отключили от аппаратов искусственного жизнеобеспечения. Волнения не было. Наоборот, все чувства обнажились, стали кристально чистыми. Как и цели. Добраться до Нью-Йорка, встретиться с Сашей Вайнер, спросить о Клодиу.

– Понятия не имею о чем ты, – говорит бывшая балерина.

Теперь заглянуть ей в глаза, рассказать о Мэйдд и о том, что случилось в Портленде. Саша Вайнер пожимает плечами. Мимо ходит ее любовница Гаяне. В руках у девушки поднос с виноградом. Глаза опущены. Саша гладит ее по голове.

– Жаль, что пришлось проделать такой путь зазря, – говорит Саша Максу, продолжая гладить волосы молодой армянки. Гаяне улыбается, не поднимая глаз. Макс видит ее шею. Видит следы от укусов. – О, это совсем не то, что ты думаешь, – говорит Саша Вайнер, замечая его взгляд, злится, прогоняет армянку прочь.

– Он ведь здесь, верно? – спрашивает Макс.

– Ты выдаешь желаемое за действительное, глупый мальчик. – Она снимает телефонную трубку и вызывает охрану.

Макс не сопротивляется. Охранник по имени Брэд Ричардс выводит его на улицу. Двери закрываются за спиной. Холодная улица. Поздний вечер.

– Запомни этого парня и больше не пускай ко мне, – говорит охраннику Саша Вайнер. Брэд Ричардс кивает.

Он работает здесь несколько месяцев. Работает после того, как на окраине города нашли обескровленные тела двух молодых балерин из труппы Саши Вайнер, которых та скормила Клодиу. Скормила древнему. Но Брэд Ричардс ничего не знает о древних. Он знает лишь о слугах, считая их пьющими человеческую кровь тварями, которые притворяются обычными мужчинами или женщинами. Он не верил в них, не знал о них, пока не познакомился с Лорой Оливер – дочерью детектива полиции, которого убили подобные твари. Так говорила она, когда убеждала Ричардса убить его друга, с которым он познакомился еще в армии.

Тогда Лоре было двадцать, Ричардсу двадцать семь. Они встретились с ней в баре. Лора Оливер пыталась познакомиться с его другом. Друга звали Адден Бронсон. Он отвечал на интерес Лоры взаимностью, но из бара ушел с другой девушкой. Никто больше не видел ту девушку. Позже Лора Оливер показала Ричадсу фотографии из морга. Фотографии той самой девушки, с которой ушел Бронсон.

– Это ничего не значит, – сказал тогда Ричардс. – К тому же если Адден был тем, за кого ты его принимаешь, то почему он не убил тебя?

Лора рассмеялась и долго рассказывала ему о вирусе двадцать четвертой хромосомы, которым она заразилась несколько лет назад. Рассказывала, что вирус парализует, причиняет боль таким, как Бронсон. Потом рассказала о своем отце, который заразил себя специально, чтобы эти твари не могли добраться до него.

– Я сказала твоему другу, что больна, когда он уже готов был взять меня вместо той пропавшей девушки.

– Я думаю, что ты спятила, – сказал Ричардс.

Но потом пропала еще одна девушка, из которой выкачали почти всю кровь. Ричардс все еще говорил себе, что Лора Оливер безумна, но во сне уже приходили картины, как его друг убивает девушек, с которыми уходит из бара. А вокруг, по темным улицам за ними следят уродцы, чьи тела обезобразил вирус двадцать четвертой хромосомы. Их клетки мутировали, изменились. Черепа у одних вытянулись, у других сплющились. У некоторых появился третий глаз.