своим горем оказалось сильнее, и он рассказал, что Наталья не живет с ним, уехала из дому...

— Как же это? — удивился Иван Матвеич, — Разве это можно, чтобы из дому уезжать?!

И тут понял старик Антипов, что нельзя было говорить правды, а нужно было придумать, как они живут вместе, все вместе, одной общей семьей. Не позавидовал бы, нет, Иван Матвеич, не такой он человек, чтобы завидовать, но порадовался бы за всех за них, Антиповых, принял бы это как собственную свою радость...

— Университет когда закончила, — поспешил он исправить оплошность, — направили на работу в Белореченск.

— В Белореченск? Вот совпадение! — сказал Матвеев. — Или сама туда попросилась?

— Попросилась-то сама, а все равно по направлению.

— Это так, — согласился Иван Матвеич. — В нам в школу тоже приезжают молодые учителя. Только потом быстро уезжают обратно. — Он вздохнул. — Не нравится им здесь, видишь ты!.. Скучно, говорят. А подумаешь — и то верно. Вот когда бы присылали учителями не одних молодых женщин, а и парней тоже.

— Не идут парни в учителя?

— Не идут...

— Хочу вот съездить к внучке в Белореченск, посмотреть, как она там устроилась.

— Надо, — поддержал Матвеев. — Пораньше бы она туда уехала, так застала бы Елену Александровну. Помните?..

— Конечно. Она что же, не живет теперь в Белореченске?

— Померла в позапрошлом году. Мы-то с ней переписывались иногда, вот квартиранты ее и сообщили.

— Жаль, — сказал старик Антипов. — Я и ее думал повидать.

— Сбегаю-ка я пока что в школу, — поднимаясь, проговорил Матвеев, — посмотрю, как и что. Печка разгорелась, только подкладывай, жрет дрова сильно. А потом уже пообедаем.

Он обманывал старика Антипова. В действительности он надумал сходить в правление колхоза, объявить, что приехал свекор Татьяны Васильевны. Не так много осталось в Больших Гореликах народу, кто бы помнил ее, а все были еще люди, которые знали ее. Они обрадуются и, конечно, захотят повидать такого гостя...

Он ушел. Старик Антипов побродил по избе, не зная, что делать. Не лучше ли будет, размышлял он, уйти, пока нет хозяина?.. Однако и понимал, что уходить нельзя, что этим больно обидит Ивана Матвеича.

* * *

Уезжал он на другое утро.

Председатель колхоза дал свой «газик», а проводить старика Антипова пришли все, кто знал Татьяну, и кто не знал — тоже пришли...

С Матвеевым они обнялись.

— Будете в Ленинграде, заходите, — приглашал старик Антипов.

— Если буду, конечно...

И оба знали, что вряд ли им еще раз случится повидаться. Двадцать с лишним лет не встречались, а впереди уже не было столько времени.

Старик Антипов влез в машину и забился в угол. Только раз, когда выезжали с проселка на шоссе, он выглянул из угла, чтобы посмотреть на могилу и попрощаться — теперь навсегда — с невесткой.

Шофер посигналил долго и притормозил машину.

Не знал старик Антипов, что все колхозные шоферы, проезжая здесь, тормозят и сигналят, а все равно тепло и отчего-то виновато подумал, что чужие люди, с которыми и пожила-то Татьяна совсем недолго, больше знают о ней, чем он сам, и помнят ее, и, наверное, будут помнить вечно...

ГЛАВА XVI

Чего угодно, поступка самого неожиданного, самого невероятного мог ожидать от старшей внучки старик Антипов, зная своенравный, взбалмошный и неуправляемый характер Натальи, но чтобы она решилась уехать, в сущности, уйти из дому, — такое просто не приходило в голову.

Не хотелось верить, и он надеялся, что в последний момент Наталья скажет, что пошутила, или переменит свое опрометчивое, как он считал, решение. Надеялся, понимая, что этого не произойдет — никогда она не изменяла своих решений, и, может быть, в этом прежде всего и проявлялся ее антиповский характер.

Разве он не предполагал, если не кривить душой, отпуская в свое время с миром Клавдию с младшей внучкой к зятю, что придет, неизбежно придет черный день в его жизни, когда и старшая внучка, его любимица, его надежда, что и она однажды соберется и покинет их дом... Предполагал, знал, что это будет, но чтобы вот так!.. Почему, почему?.. Не было ответа, и не было оправдания поступку Натальи. По крайней мере, он не находил оправдания.

Тихо в большом доме, и потому слышен всякий шорох на улице.

Кажется, отворилась калитка. Или почудилось?.. Старик Антипов прислушался. Да, так и есть — кто-то прошел по двору, скрипнула дверь, Жулик насторожил уши. Но голоса не подавал. Значит, свои. В сенях раздался дробный стук каблуков. Кажется, Наталья, ее торопливая походка.

Он не вышел навстречу внучке, затаился, притих в своей комнате.

Слышно было, как Наталья раздевалась в прихожей, заглядывала в кухню, пила из ведра, брякая ковшом. Потом ушла к себе, но скоро опять вернулась...

«Зайдет или не зайдет?» — гадал старик Антипов, приглушая дыхание, точно Наталья могла не знать, что он сидит в комнате.

Она постучалась, прежде чем войти.

— Чего стучишь? — откликнулся он. — Входи.

— А ты почему без света? — спросила она и щелкнула выключателем, ослепив глаза.

Старик Антипов, щурясь, внимательно, пристрастно оглядел внучку, как будто искал в ней какую-то перемену, какая могла бы произойти с нею с утра.

— Мерзко на улице, — сказала Наталья, поеживаясь. И села.

— Скоро осень. Бывало, что в это время случались и заморозки.

— Говорят, ожидается холодная зима...

— Все может быть...

— Ты не в духе? — спросила Наталья, тоже приглядываясь к деду.

— О моем духе после, это не важно.

— Как же! — Она улыбнулась. — В здоровом теле здоровый дух. Следовательно...

— Не ломай дурочку! — Он успокоился немного, взял себя в руки и тотчас сделался строгим, нежелающим шутить и понимать шутки, когда считал это неуместным. — Рассказывай.

— О чем?

— Может быть, это я ухожу из дому?!

Старик Антипов тяжело встал, опираясь руками на подлокотники кресла, и задернул занавески на окне. Он терпеть не мог, когда в комнате