Я включил головной экран. Изображение прыгало, оператор явнопробирается в толпе, наконец выбрался на свободный пятачок, на экране мелькаетцветное пестрое, словно деревенские петухи насиловали павлина. В кабинетворвался шум, так на массовке все говорят вразнобой одну и ту же фразу, затемкамера перестала мазать из стороны в сторону, я увидел толпу молодых инемолодых мужчин, веселых, взбудораженных. Большинство обнажены до пояса,несколько человек вообще в плавках, почти все обвешаны цепями, волосы выкрашеныв зеленый, синий, фиолетовый, голубой, у многих длинные пряди убраны вкокетливые хвостики.

То один, то другой вскидывал над головой плакат, что-товыкрикивал, я не успевал разобрать слова. Распорядители, немолодые мужчины,сбивались с ног, выстраивая их в колонну. Наконец первыми поставили крепких парней,эти держат плакат со стандартной надписью, способной любому заткнуть рот:«Фашизм не пройдет!», кто же посмеет возразить, ну кто скажет, что да, фашизмпройдет, фашизм – это хорошо? За ними на точно таком же длинном транспарантеначертано размашисто: «Нет – фашизму!», а чуть дальше: «Имортизм – угрозачеловечеству!»

Волуев сказал быстро:

– Все идет по плану!..

– Что именно?

– Вы же знаете, господин президент, если не удаетсяреволюцию подавить, то надо ее… возглавить. Мы не могли помешать этой демонстрациисостояться, но за два часа в колонне все перемешается. Вперед выбьются вон тепарни, видите? Оба голые, выкрасились в голубой цвет, мол, да – голубые!

На транспаранте парней пламенели буквы: «Свободунетрадиционным!», за ними еще двое: «Долой однообразие в сексе!»

– Как вы их… сумели?

– Передал, что в выпуски новостей попадут только те, ктобудет идти в переднем ряду. Их портреты будут во всех изданиях мира. Даже в«Плейбое». И вообще станут героями, большие бабки поимеют.

Я сжал челюсти, в висках застучали молоточки. Демократия –последнее убежище подлеца, это уже знают все, но еще не все увидели, чтодемократия еще и последнее прибежище извращенцев. Но вот они, извращенцы, идут,протестуя против ясного и понятного желания жить с Богом в сердце… или как этоВысшее ни назови, они же настаивают и добиваются, чтобы мир погрузился в пучинумерзости, где содомский грех, за который Творец стер с лица земли двагорода, – далеко не самый смачный.

– Быстро же они на имортизм среагировали!

– У них хорошие режиссеры, – заметил онспокойно. – Быстрые. Цепкие, ничего не упускающие. И, главное, богатые.

Я пожал плечами:

– Вы, я вижу, убежденный экономист.

– Разве не экономика правит миром?

– Нет, – ответил я. Повторил: – Нет. Уже… нет.

Он кивнул:

– Да, конечно, вы пришли к власти вопреки всем прогнозам. Ноэто значит лишь, что олигархи поставили не на ту карту. По сути дела, имортизмобещает суперприбыли и олигархам. Правда, не всем. Тем, кто делает состояние навыпуске фаллоимитаторов, – вы враги, а кто вкладывает деньги в развитиенауки и техники – вы просто манна небесная. Хотите взглянуть на зоофилов? Онипойдут отдельной колонной…

Я буркнул:

– Лучше на лесбиянок… Нет, эксгибиционисток, это интереснее.

Он поморщил лоб, вспоминая:

– Мне кажется, они так и не собрались. Планироваласьсовместная колонна с нудистами, но вы не стали запрещать появление обнаженныхженщин в общественных местах, так что им вроде бы протестовать особенно неиз-за чего. А мужчин-нудистов не набирается для отдельного шествия. Импредложено примкнуть к гомосексуалистам, но вчера еще в объединенном комитетешли жаркие дебаты. Видимо, они пойдут вслед за гомосексуалистами, но отдельнойгруппой и под своими лозунгами.

Я сказал раздраженно:

– И там свои партии, свои трения, свои союзы!

– Весьма крупные, – сообщил он с таким видом, будто дляменя это невероятная новость. – После того, как им еще сделали рекламу…мол, талантливые люди – обязательно извращенцы, то уже и грузчики сталиобъявлять себя геями. Не пидорами, а именно геями! Меня беспокоит только то,что в этих колоннах наряду с настоящими извращенцами идут и просто нормальныеребята… Одни косят под гомосеков из-за моды, другие вообще пришли побузить… Какс ними?

– Извините, Антон Гаспарович, – буркнул я. – Ночто-то не чувствую в себе жалости. Ну вот ни капли!

Он отправился в комнату связи, я зло смотрел на экран, кудаиз пяти точек подают картинки митингов, подготовку грандиозного шествия. Всепоходит на красочное начало грандиозного карнавала. Как где-то в далекомРио-де-Жанейро, там тоже улицы заполняют толпы трансвеститов, гомосексуалистов,мазохистов, все поют и пляшут, совокупляются прямо на улице с козами и ламами.

Человек, который не в состоянии творить или принять участиев творчестве, все же не признает собственную ущербность, это было бы противприроды человека. Он будет оплевывать любую стройку и будет находить все новыедоводы, чтобы оправдать это оплевывание. Мол, здоровое выживет, а слабоепомрет, так моя ядовитая слюна помогает прогрессу.

Увы, на граните слюна только зашипит и испарится, а вотнежный цветок сожжет. Да и вообще слабый росток, что мог бы вымахать в огромноемогучее дерево, дающее приют и защиту от солнца, нуждается в защите, а нетоптании сапогом. Однако на имортизм обрушились все, начиная от примитивненькихдурачков, что не идут дальше острот вроде «имморты – им морды», до высоколобыхколабов, старающихся объяснить появление имортизма как некую новуюразновидность фашизма. И неважно, кто из них напрямую получает за это баксы изштатовских служб, а кто действует по дурости, они-де защищают демократию, всестараются затоптать нежный росток, выращенный интеллектуалами и дляинтеллектуалов.

Правда, карта этих бита, ибо, не встречая сопротивления,разжирели и отупели на прошлых победах, а криками «Фашизм, фашизм!» теперьникого не испугаешь, это что-то такое же древнее, как кентавромахия или борьбаегиптян с гиксосами. Хуже другие, практичненькие, простые люди, исполненныежитейского здравого смысла простолюдинов. Эти знают, что из десяти начинанийтолько одно удается, и потому заранее над всем хохочут и указывают пальцем напридурков, у которых шансов на успех один к десяти. А то и меньше, если ставкавысока.

Но мы пойдем, несмотря на хохот и улюлюканье простолюдинов.А потом всех их поставим… кого в позу пьющего оленя, кого в шеренгу, а немало исразу отправим в переработку на мыло, чтоб не позорили род людской.

Волуев заглянул, сообщил:

– Первая колонна выступила!

– Пусть идут, – ответил я. – Где они?

– Пока только на Острякова и Супруна. Но еще две колонныформируются на Липовой аллее, Летней аллее и Морской аллее. А по Московскойаллее идет еще один митинг гомосексуалистов, эти соединятся с колоннойпедофилов. Те будут двигаться по Ленинградскому проспекту. Нет, не сольются,пойдут отдельными параллельными колоннами. Тем самым, как они заявили,символизируя и самобытность своих… э-э… перверсий, и в то же время общностьсправедливой борьбы против несправедливости властей.