Я остановился в дверях, Волуев за моей спиной. Они незамечали нас, Седых смотрел пристально на Вертинского, признал:

– Интересный взгляд.

– Верный! – сказал Тимошенко благодушно, добавил: –Почти.

– Может быть, – согласился Седых. – Готовсогласиться… Да, согласен. Но, зная Ивана Даниловича, я бы не сказал, что онвот так просто выдал верную идею и на этом остановится. У него каждая идея естьступенька к следующей.

Вертинский польщенно хохотнул, поклонился, как циркач,удачно исполнивший номер:

– Ну тут же все ясно!.. Наша цивилизация во многом начинаетоглядываться на предшественников. Мы сейчас, я говорю о цивилизации, в тупике.А тупики полезны тем, что можно остановиться, осмотреться… А потом вернуться ипройти последний отрезок пути уже иначе. Сейчас мы чересчур далеко зашли напути признания индивидуальных свобод… А, простите, Бравлин!.. Господа, как-тонеприлично сидеть, когда президент вот так…

Я сделал усаживающий жест, прошел в комнату и сел.Демонстрации двигаться к Центру еще почти час. Минимум сорок минут.

Атасов сказал предостерегающе:

– Ну-ну, полегче! Я тебе своих свобод не отдам!

Вертинский сказал торопливо:

– Погоди, никто твои свободы отнимать и не собирается. Можетбыть, даже расширим и закрепим… Но это не значит, что мы должны и дальшевоспринимать таким же образом свободы граждан чужих стран, особенно –враждебных. Мы должны рассматривать те государственные образования и страны какнечто цельное. Понимаешь? Как наши отважные крестоносцы рассматривали исламскиймир. Они не убивали и не насиловали людей других стран, другого цвета кожи ивероисповедания – они просто наносили ущерб враждебным образованиям, ослаблялиих мощь, взамен утверждали свою. Так понятнее? Мир был более цельным, дорогойдруг! Люди тогда были частицы того или иного общества, а не миры сами по себе,как сейчас!

Седых сказал скептически:

– А что плохого в том, что люди сами по себе? Разве это небудущее? Без всяких мелких миров, а все в одном большом мире?

Вертинский покачал головой:

– Это прекрасная мечта сродни построению коммунизма. Человектакая тварь, что сама по себе жить не может. Едва ослабевают старые скрепляющиеобщества, человек тут же начинает создавать свои, новые. Так на территориивполне благополучных вроде бы стран возникают то мелкие секты, что грозятпревратиться в новые территориальные образования, то экстремистские группы, чтостремительно завоевывают симпатии и вот-вот возьмут власть вполне легальнымпутем. Как вам новейшая теория происхождения Древнего Рима из такой вот группыэкстремистов? Крупный научный труд убедительно доказывает…

Их голоса постепенно сливались в монотонное жужжание, я вкакой-то момент незаметно отключился, подумал, что коренное отличие имортизмаот любой другой религии… и от всех религий мира в том, что ориентируется не назабитых неграмотных старушек, а именно на интеллектуалов. А вот черни, накоторую опирается любая религия, имортизм просто непонятен.

Человеку, для которого высшая цель – трахнуть жену соседа,имортизм чужд, далек, даже враждебен. Мне это надо помнить, чтобы не разеватьварежку в патетическом недоумении: как же так, почему не понимают? Почему непринимают имортизм толпами? Да потому, что на этот раз толпа в расчет непринимается. Роль толпы была важна в те эпохи, когда, объясняя на пальцах,армии дрались палками да мечами. Тогда побеждал тот, на чьей стороне толпабольше. Сейчас же, когда один летчик способен сбросить пару атомных бомбповышенной мощности, что испепелят не только армию, но и десяток городов, намкуда важнее, чтобы этот летчик был имортистом. И чтобы имортистами быликонструкторы, что рассчитывают самолет. И ученые, что открывают новыевозможности полета.

А толпа, она и в Африке толпа. Пусть остается.

В кабинете все чаще оглядывались на меня, я перевел дух, вголове то цифры из соглашения с Молдавией, то будущая реакция мировой прессы надемонстрацию… ладно, демократов, все мельтешит, шуршит, хлюпает…

– Поосторожнее с этими историческим трудами, – сказал яустало. – Все зависит от точки зрения автора, а она, в свою очередь,зависит от… возраста.

– Возраста? – не понял Седых. – При чем здесьвозраст?

– При том, что это в математике дважды два всегда равняетсячетырем. В истории же любая личность оказывалась то ангелом, то злодеем, тоснова ангелом. Но в целом я могу предложить такую замеченную мною тенденцию…Молодые историки постоянно «разоблачают» все благородные деяния, доказывают,что в основе тех или иных поступков лежат фрейдистские мотивы, жадность,корысть, трусость, что ничего святого нет, а все якобы благородные мотивы внационально-освободительных войнах или еще каких-то канонизированных историейслучаях – брехня, подделка, а на самом деле… и далее все тот же набор изфрейдизма. У них Матросов поскользнулся на льду, войну мы выиграли благодарязаградотрядам, крестовые войны велись из-за жажды пограбить, везде было и естьтолько свинство, предательство, трусость…. Улавливаете? И потому нам тоже можнотрусить, предавать, подличать и все такое общечеловеческое… Историк же в зреломвозрасте, переболев периодом разоблачительства, предпочитает видеть в историибольше примеров благородства, подвижничества, иначе не объяснить взлета нашейцивилизации с ее довольно высокой – я без шуточек! – культурой… Ладно, выкак хотите, я пойду в большой зал. Нехорошее дело впереди.

Тень прошла по их лицам. Знают, понимают, одобряют, нопредпочитают, чтобы ответственность нес кто-то другой. К примеру, я. Только я.

Мы – имортисты, сказал я себе с нажимом по дороге в большойзал. С этого понятия начинается имортизм, ибо все имортисты, несмотря на всекрайние различия между ними, в главном действуют как единый организм, как общийсгусток воли и мудрости. Нас всех ведет единая идея – стать могучимибессмертными существами, что станут настоящими властелинами Вселенной и придутк ее Творцу, чтобы помочь ему уже как партнеры.

Потому имортистов уже сейчас следует признавать и приниматькак нечто единое и бессмертное. Не только потому, что, по идеологии имортизма,следует возродить к жизни тех, кто многое сделал для победы имортизма, но недожил до нее, но и сегодняшних имортистов. Да, мы – единый организм в томпонимании, в каком говорим, к примеру, о физике, которая раньше, во временаАрхимеда, состояла только из механики, а теперь если механика, то квантовая, асама физика как минимум атомная…

А тех, что сейчас двигаются сюда с лозунгами в защитудемократии, можно воспринимать тоже как единую сущность, простирающуюся еще отязыческих богов, где вся эта грязь красиво воспета в боге богов Зевсе. Но мы –монотеисты, наша Вселенная создана сразу огромной, светлой и без всей этойгрязи. А если грязь завелась позже – уберем.

«Уберем, – повторил я почти вслух, не давая себедрогнуть, заколебаться. – Великие идеи безжалостны».