– Постой, ты пытаешься сказать, что все было подстроено?

Эмма кивнула. По ее щеке потекла прозрачная слезинка.

– Тот единорог, он спасал не себя, а ее. Беременность этих прекрасных животных оказывается, длится долгие десятилетия. И взрослеют они очень медленно, – Эмма погладила потянувшуюся к ней морду без страха. – Когда в самца попала стрела, он упал и проткнул рогом вашу грудь. Не намеренно! Все произошло случайно, он не хотел никого ранить, а тем более убивать.

Я не понимал, как мне реагировать на ее слова, не знал, как нужно поступить. Мне становилось горько и стыдно за поступок своего отца. Пусть все было подстроено, но старый король все равно согласился на преступление – убийство целой семьи. А значит, даже мне, его сыну, сложно его понять.

– Прости меня и моего отца, – я поднял взгляд, обращаясь к единорогу. А после встал на колени, склонив голову. – Клянусь, что больше никогда не допущу ничего подобного. Знаю, мои слова не возместят твоей потери, но, когда я верну власть, обещаю дать тебе и твоим детям защиту.

Моей щеки коснулось что-то мягкое и теплое. Я поднял голову и с удивлением понял, что жеребенок, пытавшийся зажевать шаль Эммы, тычется в меня бархатным носом.

– Она и тебе хочет что-то показать.

Единорожица подошла ко мне и требовательно уставилась своими гипнотически голубыми глазами.

Я уже знал, что не нужно бояться, и просто положил руку на склоненную ко мне морду. Мир закружился, несколько раз перевернувшись, прежде чем обрести четкость и краски.

Я снова оказался в том дне, когда отец взял меня на охоту. Стертые из памяти воспоминания возвращались обрывками…

…Вот я лежу на земле, вижу мертвого единорога, чей рог окрашен алым. Моя кровь, она пульсирует в районе груди, напитывает одежду горячей влагой…

…Меня затаскивают в дом ведьмы, кладут не на кровать, а на широкий стол. Надо мной склоняется очень худая, бледная женщина со спутанными черными волосами. Она чем-то напоминает мне Таис, но одновременно совершенно не похожа на нее… Запоздало я узнаю в ней королевскую лекарку…

…В комнату приводят девочку. Она кричит и вырывается, но ее крепко держит незнакомый страж. Здесь же мой отец и советник Гровер. Оба стараются не смотреть на меня и на второго ребенка. Они не хотят смотреть на Эмму, которую велела привести ведьма для исполнения ритуала…

– Родители не станут ее искать? – слышу я скрипучий голос и хочу встать на ноги, обнять Эмму, пообещать, что не дам ее в обиду, и не могу. Мое тело больше не слушается, оно словно парализовано. Я ничего не чувствую, кроме всепоглощающей безысходности и тоски.

– Они никому уже ничего не расскажут, – страж отвечает резко, демонстрируя окровавленный нож.

– Я не просила их убивать. – Ведьма морщится и требует подвести девочку ближе. – Не бойся, дорогая, ты ничего не почувствуешь.

…Она одним движением вырывает сердце из детской груди, и последнее, что я успеваю услышать, прежде чем провалиться в пустоту:

– Только женское сердце способно подарить новую жизнь кому угодно и поддерживать ее долгие годы. Ни один мужчина не способен на подобное. Я вложу сердце принца в ее грудь, иначе ритуал не сработает.

Жизнь за жизнь.

В себя я пришел от собственного крика, закладывающего уши, рвущего голосовые связки.

Хотелось содрать с груди кожу, сломать ребра, только бы вынуть не принадлежащее мне сердце, вернуть его той, что стала случайной жертвой.

Эмму не выбирали специально, она просто попалась под руку стражу, посланному выполнить грязное дело.

– Что ты увидел? – Эмма взяла мои пальцы без всякого пиетета, как и положено ее свободному народу. – Ну же, расскажи!

Она слушала, ни разу не перебив, и, когда я закончил, всего лишь кивнула, но руку мою отпустила. Винила ли она меня? Не знаю. Но я испытывал жгучее чувство стыда и ненависти к себе за то, что не смогу ничего изменить, – с этим знанием придется жить. Я не смогу оправдать решение отца, он не имел права так поступать.

– И как нам быть дальше? – Во всей этой круговерти я совсем забыл про Кэрлайла, который задал главный вопрос. – Получается, мы зря проделали этот путь, ведь способ победить столь могущественную ведьму так и не узнали.

Принимать правду оказалось сложно. Лекарь был прав: мы потеряли кучу времени, позволив Таис оставаться у власти, и кто знает, что нас ждет по возвращении домой. Если у меня еще остался дом, конечно.

Я все никак не мог поверить, что женщина, которую я называл невестой, с которой собирался делить постель, возможно, одержима черной ведьмой.

Мы уже собирались уйти от пещеры, когда Эмма остановилась и, ничего не объясняя, побежала туда, куда минутой ранее ушла единорожица с жеребятами.

Я даже не успел понять, что произошло, темнота поглотила ее тонкий силуэт, а когда наконец побежал следом, наткнулся на все ту же прозрачную стену и едва не взвыл от бессильной злобы.

Мы с Кэрлайлом дежурили у входа в пещеру по очереди, пока один из нас уходил в поисках иного входа, но каждый раз возвращался ни с чем.

С горных вершин спускались сумерки, принеся с собой прохладу после знойного дня, когда Эмма наконец вышла сама.

Она не была напугана, на теле не нашлось заметных ран.

– Эмма, – я бросился к ней, но меня опередил Кэрлайл.

Он подхватил ее на руки, принялся осматривать, будто мать-наседка.

И мои руки сами сжались в кулаки: если он ее сейчас еще поцелует – я его убью.

– Зачем ты сбежала от нас? – чтобы хоть как-то прервать неловкое молчание, спросил я.

– Я знаю, как победить ведьму и спасти всех. Но у нас совсем не осталось времени. Главное – успеть до заката завтрашнего дня, иначе все будет напрасно. Нам нужно срочно возвращаться в замок.

Алура

– Стойте, мэра, нам нужно вас обыскать. – Стражник на воротах осмотрел меня с ног до головы, когда я, занятая своими мыслями, попыталась пройти мимо него. Осмотрел и добавил: – Приказ королевы.

Я так и замерла с открытым ртом, не понимая, что он несет.

Королева? Я что, не заметила, как шагнула в портал, перенесший меня в другое королевство?

– Простите, любезнейший, – сделав вид, что не расслышала, я подошла ближе, – вы ко мне обратились?

– Ну, пока кроме вас здесь никого нет. – Он чуть отклонился в сторону, заглянул мне за спину. – Точно нет, вы одна. Вы ведь одна?

– Одна, и его величество будет в крайне скверном настроении, если я сейчас же не попаду во дворец. Вы понимаете, с кем разговариваете?

– Понимаю, мэра, вы управляющая во дворце, но приказы королевы не обсуждаются. Пройдите на досмотр. – Он замолчал, прежде чем закончить: – Я просто должен убедиться, что вы не проносите ничего запрещенного.