- Ну какие предположения?-Райский крутил длинную серебрянуюавторучку из подарочного настольного набора и загадочно посверкивал очками. -Смотрите, что мы имеем на сегодня. Заказное покушение. Затем заказное убийство,но не Стаса, а его шофера. Одновременно - фокус с блокировкой кредитныхкарточек. Дальше орудие убийства подкидывается в квартиру подруги Стаса. Тоесть сначала его пытаются убить, а затем напугать и подставить, причемдействует не один человек, а организованная группа. Так?

- Так, так, - пробурчал генерал и согласно кивнул, но тутже, словно опомнившись, стремительно шагнул к столу, навис над Райским ипрокричал хриплым, срывающимся голосом. - Но ты не говоришь мне главного! Ты недоложил о принятых мерах! О мерах по обеспечению безопасности моего сына! Тысчитаешь, что я не вправе знать? Или ты вообще ни хрена не делаешь?

Изо рта у генерала плохо пахло. Райский невольно отпрянул,откинулся на спинку кресла.

- Ну что вы, Владимир Марленович, мне даже несколько обидно,- произнес он бархатно, мягко и чуть прикрыл глаза, - я не докладываю простопотому, что все происходит у вас на глазах. Мне кажется, мои действия абсолютнопрозрачны для вас.

- Не пори ерунды, Миша. Оставь это для твоего нынешнегоначальства, - усмехнулся Герасимов, отошел от стола, уселся в кресло. Райскийзаметил, что генерал не так плох, как кажется, и если срывается, то моментальноберет себя в руки.

- Давай-ка, брат, отчитайся мне о проделанной работе, как встарые добрые времена, - тут он даже подмигнул и как будто совсем приободрился.Райскому вдруг показалось, что все вернулось лет на пять назад, и он, тогда ещеподполковник, застигнут врасплох в вожделенном кресле своего начальника генералаГерасимова и ждет крепкой генеральской выволочки, словно мальчишка. Он отбросилручку, она покатилась по столу и бесшумно упала на ковер. Райский не стал ееподнимать.

- Владимир Марленович, - сказал он медленно, с легкимукором,- у меня есть вполне конкретный план операции. Однако то, что я задумал,требует времени. Я не стал посвящать вас в свои замыслы просто потому, что насегодня у меня нет абсолютной уверенности в результатах. Но поверьте, планхороший, надежный.

-Слова! Все это слова, Миша,- покачал головой Герасимов, -подумай, что ты сейчас сказал. Ты не уверен в результатах, но план надежный. Утебя стало плохо с логикой. Устал, что ли?

- Дело не в моей усталости, - вздохнул Райский, - просто вы,товарищ генерал, не хотите понимать главного. Если бы я не взял ситуацию подконтроль, ваш сын стал бы первым и единственным фигурантом. Его уже допрашивалибы не как свидетеля, а как подозреваемого. Вы не согласны?

- Нет! - рявкнул Герасимов, вновь теряя самообладание. - Несогласен! Ежу понятно, что мой Стас шофера не убивал.

- Ежу-то, может, и понятно, - улыбнулся Райский, - а вот уследствия есть масса вопросов. Официант в ресторане отлично запомнил Стаса иутверждает, что он почти не пил за ужином. Дама пила много, а он нет. Между темСтас продолжает настаивать, будто был пьян до потери памяти и забыл, что егоожидает шофер. Потащил свою подругу к Тверской и поймал такси. Дальше - орудиеубийства, этот несчастный ПСМ. Отпечатков на нем никаких. Но опять вранье. Стасклянется, что не умеет стрелять, никогда не держал в руках оружия, однако мы свами знаем, он проходил в институте военные сборы и занимался спортивнойстрельбой два года. Правда, не слишком успешно, но с оружием он в принципезнаком. А чтобы выстрелить в упор, никаких особенных навыков не требуется.

- Мотив,- спокойно произнес генерал,- где мотив, Миша? ЗачемСтасу было убивать шофера?

Райский долго молчал, посверкивал очками, сосредоточенносчищал холеным ногтем пятнышко с лакированной столешницы. Генерал терпеливождал, уставясь ему в переносицу. Наконец полковник задумчиво произнес:

- Вы поручили шоферу Георгию вести наблюдение за вашим сыноми докладывать. Верно?

- Я поручил ему охранять Стаса, - железным голосом уточнилгенерал, - мой сын отказывался от услуг телохранителей. Между тем образ жизни,который он ведет, мне всегда казался небезопасным.

- Владимир Марленович, а чего конкретно вы опасались?

- Как будто ты не знаешь! - усмехнулся генерал. - Все этидикие оргии или как они теперь говорят, тусовки, казино, шоу с голыми девками,всякие сомнительные презентации, бесконечные кабаки. Да, он не пьет. Но кромеалкоголя есть еще наркотики. Есть СПИД. Есть просто стихийные разборки сострельбой, которые в подобных местах происходят довольно часто.

- Да, - смиренно кивнул Райский, - я понимаю. А теперьпопробуйте и вы понять меня правильно. При таком образе жизни с человеком можетслучиться много всего неприятного. Шансы стать жертвой или нарушить законпримерно одинаковы. Вы совершенно исключаете, что на глазах у шофера моглопроизойти нечто такое, что Стас хотел скрыть от вас и не только от вас? Вы насто процентов уверены, что Георгий оставался порядочным человеком и не пытался,скажем, шантажировать Стаса? Только не нервничайте, не спешите отвечать.Подумайте.

- Не исключаю, - быстро, еле слышно произнес генерал изакрыл глаза, - но при чем здесь взрывчатка, карточки и подкинутый пистолет?

- Ну если человек совершил преступление, то, как правило,есть пострадавшая сторона. Грубо говоря, Стас кого-то сильно обидел и за этоего попытались убить. А вот что касается карточек - тут вполне мог поработатьшантажист. Разве шофер не имел возможности выяснить номера банковских счетов ипрочие данные?

- Да, конечно, однако Стас узнал, что карточкизаблокированы, когда шофер уже был мертв, - заметил генерал.

- Ну и что? Звонки в оба банка в любом случае были сделаныдо убийства.

- Но пистолет подкинули после...

- А если не подкинули? -Полковник снял очки и принялсяпротирать стекла носовым платком.- Стас ведь не профессионал и если допустить,что в шофера выстрелил он, то вполне логично, что пистолет был спрятан вквартире, где он провел ночь и половину дня после убийства. Выкинуть оружиесовсем не просто, держать при себе после совершения убийства - еще сложнее. Онпросто взял и сунул его за книги в чужом доме, надеясь, что там не найдут, апотом будет возможность перепрятать или избавиться.

- Одну минуту, Миша, мы с тобой все-таки фантазируем или тысейчас выкладываешь мне свою реальную версию? - В голосе генерала не былоничего, кроме усталости.

Райский чувствовал, что бывшему начальнику просто не хватаетсил осмыслить происходящее. Еще недавно генерал мог не спать несколько ночейподряд, по пять-шесть часов без перерыва прыгать на теннисном корте, вестибесконечные напряженные совещания. Но сейчас, когда дело коснулось самогодорогого, что у него есть, единственного сына, он сначала потерялсамообладание, потом ненадолго сумел взять себя в руки и вдруг просто - устал.Слишком велика оказалась эмоциональная нагрузка.