Я сказал с некоторым раздражением:

– Я?.. Я счастлив! Да, я счастлив, что этим бумажнымкнигам пришла хана!.. Капут, звиздец, копыта кверху и хвост набок. Осточертелообъяснять, оправдываться, уверять, что меня не так поняли, что я не то хотелсказать, тыкать пальцем в текст и говорить, что здесь же вот написано, что ж вытак?.. А мне в ответ тычут в те же буковки и нагло так мне отвечают, что они-депоняли вот так!.

Он хорошо и вкусно расхохотался.

– И что не так? Это значитца, произведениемногозначное. Неординарное даже. Чего еще?

– Да мне охренела такая многозначность, когда понимаютне так! Я хочу, чтобы меня понимали так, как я задумал, как сделал!.. А каждыйублюдок толкует мои книги, как ему хочется. Один видит разгул насилия, другойнашел патриотические струны, третий увидел призыв бросить все и бежать в Африкуспасать пингвинов!.. Ну где у меня пингвины, где?.. Так нет же, этот идиот разразилсястатьей, где меня долбает именно за пингвинов!. А сотни других идиотов, что нечитают мои книги, но читают «Обозрение», поверят, что у меня такая херня, ибудут говорить, о, этот Владимир Факельный? Который призывает бросить все ибежать в Африку спасать пингвинов?.. Нет, несерьезный автор. Я таких не читаю.

Он тонко улыбнулся.

– Владимир Юрьевич, но ведь и ваши видеороманы ценяткак раз за многозначность! Помню, я прочел одно, жена – другое, сын – третье.Потом давал читать сотрудникам. Каждый, представьте себе, увидел свое!

Я отмахнулся.

– Ту многозначность я запрограммировал сам. И сам доконца проработал все линии развития. И все хлесткие концовки придумал сам, самнарисовал все-все, вплоть до прилипшего листика на сапоге в финале. Так что ненадо мне о ложной многозначности!

– Гм… А мне уши прожужжали… Я еще подумал, что придетсявыбирать только одну линию, а это непросто. Что вы думаете по этому поводу?

Я пожал плечами.

– Я не киношник. Все лезут с советами, как писатьроман, так что поостерегусь советовать, как снимать кино. Одно бесспорно: всхватке с книгами нового поколения кино явно проигрывает..

– Вы уверены?

– Факты…

Он в задумчивости потягивал вино, словно это был виноградныйсок.

– У кино есть особенности, которых не будет у книг.Во-первых – широкий экран, во-вторых – множество народа в зале… Уже это создаетнекую атмосферу. Видеокнигу можно смотреть-читать с экрана ноутбука илипальмика, лежа без штанов в постели или сидя на унитазе, что, согласитесь,снижает особую атмосферу приобщения к искусству… А у нас ваш роман будутсмотреть в кинозалах, все прилично одетые, почти все чувствуют некое единство…Да, теперь посещающие кинотеатры – уже отдельный тип людей. Это раньше, когдане было телевидения и видеомагов, в кино ходили все! Теперь все разделились…Ходящие в кино стали чем-то вроде собачников. Те тоже отдельная социальная илипсихологическая категория, основанная на общности взглядов и вкусов. И дажеуровня жизни… Словом, ваш роман будет ориентирован именно на такой слойнаселения. Вы об этом не думали?

– Для меня это ново, – признался я. – Надо обэтом подумать.

– Но в принципе мы договорились?

– Да, – сказал я. – Но только сценарий пишитесами, все остальное делаете тоже сами. От меня только авторские права. Обещаюне досаждать придирками… но и от меня не ждите помощи. У меня своих дел вышекрыши. Да и не уверен, если честно, что сумеете достать необходимую сумму. Комне уже столько раз обращались с предложениями снять фильм по моим книгам!

– И как?

– Даже сценарии уже делали!.. Но денег всегда неоказывалось.

– У нас будут, – пообещал он. Посмотрел на меняхитрым глазом, расхохотался. – Дело в том… гм… что я сам распорядительодного киношного фонда!

Гости попросили свозить их в Крылатское. Я подумал, что тамоткрылся новый вещевой рынок, но на этот раз однокашнику восхотелось смотретьсоревнования. Я не сразу вспомнил, чем же он увлекался: греблей иливелоспортом, и то и другое в Крылатском, а спросить неловко.

Доверился интуиции, привел на гребные соревнования. Приятельв восторге, мы с его женой скучали. Она думала о магазинах, которые успела быза это время, я – о своей Главной Книге, изо дня в день откладывается,тормозится из-за этих мелочей быта, черт бы его побрал, надо и с этим что-тоделать…

Руки сами вытащили из нагрудного кармана пальмбук. Крохотныйэкранчик засветился, и тут этот чертов болельщик сразу забыл о соревнованиях,повернулся ко мне всем телом, в глазах азарт:

– В тетриквест играешь?.. Что, не играл?.. Ну и дикие вМоскве люди!

Я успел убрать с экрана текст до того, как он заглянул,промямлил:

– Да я, собственно… в другие игры…

– Какие?

– Другие, – жалко сказал я. – И жанр, имасштабы иные…

– А-а-а, – сказал он понимающе, – это рэпэгэ,что ли?..

– Не совсем, – ответил я, – скорее… ну, дажетермина такого еще нет…

Он почесал в затылке.

– Черт, как техника быстро шагает!.. Уже вспотел,догоняя. Как думаешь, скоро остановится? Или хотя бы притормозит?

– Нет, – ответил я с полной уверенностью, –но свернет – это точно.

Он не понял, конечно, почему я отвечаю с железобетоннойуверенностью, от канала раздались вопли, крики, звуки труб на трибунах, онповернулся и тоже начал свистеть и орать.

Во второй половине дня я с тихой радостью сообщил, что уменя лекция, оставил их на Манежной площади. Пусть исследуют подземный городмагазинов, а я примчался домой, успел побриться, а когда менял рубашку, в дверьпозвонили. Кристина «заскочила по дороге», как будто я живу все еще наТверской, а не в Южном Бутово. Договоры, проекты, варианты встреч с нужнымилюдьми и новых возможностей. По обыкновению, сразу в душ, я долго слышал плескводы, но если бы попросила принести полотенце, то я, разумеется, не услышу:музыка, музыка, музыка, объемный звук, дивные басы, просто дрожит воздух…

Вышла свеженькая, чистая, упругая, с холодной даже на взглядкожей. Если пытается соблазнить, то подход неверен, разогретые и потные на менядействуют сильнее. Хотя, конечно, смотреть на такую приятнее, чем на толстую ипотную.

– Сегодня на лекцию, герой? – спросила оназадорно.

– Да вот подписался…

– Странно, – заявила она – Я вас считала толькописателем. Правда, очень удачливым. Который чем-то угодил плебсу. Соседи в васвидят только собачника. А эти, из ФСБ, увидели в вас инфиста… к тому же не изпоследних!

– Может быть, – спросил я скромно, – они нетак уж и ошибаются?

– Не знаю, – ответила она с неуверенностью, –не знаю… Но они вас считают просто героем.