Постепенно стал замечать, как даже находясь в привычной среде, на базе или на крейсере, я продолжаю смотреть вокруг в двух диапазонах сразу. Это часто выручало, особенно когда требовалось отличить одного Ар-Ва-Кор от другого. Но однажды…

В тот раз я был неожиданно разбужен вызовом из лаборатории – что-то не ладилось с воскрешением одного из Ар-Ва-Кор. А до этого мы с л-Гортаром шесть часов подряд провели на его корабле за разбором выданных в Академии заданий, в коих капитан «Странника» быстро разобрался и теперь всячески старался поспособствовать моим тренировкам. Короче говоря, спать я лёг за час до неожиданного вызова.

И вот представьте – глаза слипаются, совершенно не желая открываться. Но бежать на выручку надо. Ну и побежал, даже не заметив, что перемещаюсь по территории лагеря с закрытыми глазами, наблюдая за происходящим внутренним зрением.

Потом мне рассказали, как я влетел в бокс лаборатории, всем сказал «доброе утро» и поинтересовался, что же нужно делать. Глаза при этом закрыты, весь взъерошен, как воробей, и по первому представлению явно сплю. Чуть не довёл до кондратия двух лаборантов. После того случая пришлось прослушать небольшой разъяснительный курс от нашего корабельного кока, оказавшегося, как ни странно, наиболее компетентным специалистом по данному вопросу, и еще пару дней воздержаться от желания «заглянуть за угол».

Но сейчас случай особый. Я видел сплетение энергии вокруг моего друга, чувствовал самого Иллара в коконе, знал, что с ним всё в порядке, он доволен и, нет, не спит, а весь поглощён созданием сверхсложной сети, объединяя воедино разрозненные части мозаики из собственных и заимствованных органов. Откуда знал, не знаю. Чувствовал, что всё в порядке и всё тут.

Профессор с капитаном корабля стояли особняком и о чём-то говорили.

– Как он? – кивнув на висящий в центре кокон, сразу спросил я.

– Твой спутник чувствует себя хорошо и восстанавливается, – лишённым интонаций голосом поведал л-Гортар, – но для этого пришлось приложить много усилий.

– Надеюсь, он ничего не успел натворить? – зная возможности этого малыша, я бы не удивился чему-нибудь малоприятному.

– Ничего значительного. Лёгкий шок получил один из целителей, он уже в порядке. Нам пришлось прибегнуть к последовательной блокаде, чтобы не дать малышу навредить себе. Иллар вовремя осознал, что ему помогают, и дальше работа продвигалась быстрее.

– И ещё он обрёл утраченный разум, чего я, по правде сказать, не чаял дождаться, – вставил слово в диалог профессор.

– Полное восстановление функций займёт семнадцать часов, – продолжил л-Гортар, – всё это время Иллар проведёт у нас на борту.

Ничего себе, сколько ждать!

– Предупреждаю сразу о состоянии психики Иллара. Нам не удалось восстановить его память, это невозможно по причине полного разрушения. Пришлось пойти на замещение сознания переработанной системой мыслеобразов и ассоциативных связей людей, прибавив наши навыки в управлении энергетикой. Общие знания о вашем и нашем мире Иллар усвоил в достаточном объёме. Всё это означает, что придёт в себя он практически полноценным индивидуумом, но относительный уровень развития эмоционально-психологической матрицы понизился.

– Я немного не понял, он в каком возрасте примерно будет?

– Девять человеческих лет.

Я помню себя в том возрасте – ужас тихий. Стоп, а почему тихий, громкий, даже очень громкий ужас. Учитывая возможности «мальчика», мне придётся несладко. Ну, хотя бы всяких «почему» не предвидится – мозг Колобка теперь покруче иного компьютера и это я у него буду консультироваться, а не наоборот.

– Спасибо вам, – я не знал даже, как благодарить спасших разум моего друга существ.

– Это наш долг – помочь разумному. Ещё мы получили огромный опыт и новые знания, на осмысление которых уйдёт целая эпоха. Быть может, это позволит когда-нибудь приблизиться по развитию к Илларам, кто знает. Теперь у нас есть пример развития, к которому следует стремиться.

Покинув корабль, мы ещё долго сидели в кабинете профессора, обсуждая множество интересовавших меня вопросов. Ведь я не знал, нужно ли как-то обучать Иллара, что тому требуется для полноценного развития, как себя с ним вести и так далее.

Несмотря на абсолютную память, меня от обилия информации начало клонить в сон – организм намекал, что неплохо бы прекратить издеваться над собой, а ещё лучше пойти поесть и лечь спать.

Ещё раз поблагодарив за оказанную помощь и извинившись, я отправился в небольшое здание столовой, по пути представляя себе, как оно будет – встретить не просто живой комок плазмы, привязавшийся ко мне неизвестно почему, а разумное существо, наделённое характером и чувствами. Как-то мы поладим?

А, ладно, будем завтра выяснять это, а пока у меня есть и поважнее дела, например, хотелось бы знать, что вкусненького сегодня дают на обед.

Сияющий диск оранжевого солнца стоял в самом зените. Яркий свет заливал всё вокруг, причудливо изменяясь у горизонта, где он бессильно рассеивался, не в силах преодолеть колдовство бездонной черноты. Месяц уже так висит, этот шарик, хоть бы цвет поменяли, что ли, раз не могут реализовать полноценный цикл смены дня и ночи. То же мне, сверхтехнологии, сверхтехнологии.

Я стоял на броне «Странника» Ар-Ва-Кор, задрав голову вверх и тихо радовался жизни. Причина была донельзя проста и висела прямо над моим правым плечом. И канючила при этом. Да, да. Колобок выздоровел полностью. И даже ничуть не обиделся на данное ему имя, так и оставшись до поры Колобком.

– Васька! Пошли, полетаем, – требовательно потащила меня эта настырная особь двадцатисантиметровой окружности.

Ох уж мне этот подарочек. Малыш вышел из глубин чёрного корабля донельзя разговорчивым, везде старался влезть без смазки и, конечно же, имел своё мнение по любому вопросу. И вот в чём вся соль – если нормальный девятилетний малыш встревает в разговор взрослых, перебивает их и начинает проявлять свою гениальность, то этого ребёнка скорее всего мигом отправят поиграть к себе в комнату, на улицу или хоть куда, лишь бы подальше от взрослых. Теперь представьте на миг, когда этот любопыта влезает в беседу с профессором Весениным (мы тогда обсуждали возможность эффективного преобразования энергии в её антипод и дальнейших областей применения), и предлагает использовать «непрямой фазовый сдвиг для стабилизации биполярных излучений с гравимагнитным методом фокусировки, потому что…», то как-то язык не поворачивается отправить этого умника поиграть. Во-первых, чревато, знаете ли, активный отдых он любит, а вот последствий применения своей неуёмной энергии в упор не замечает. А во-вторых, возникает желание быстро всё сказанное записать, ибо несколько подобных случаев доказали, что большая часть озарений мелкого отнюдь не бред, а скорее тема для очередной диссертации. При этом тема раскрытая и нуждающаяся лишь в оформлении.

– Полетели! – требует ребёночек.