– Мы с Алей вместе живем.

Бросаю на него испуганный взгляд. Зачем же он так сходу? Лицо отца приобретает багровый оттенок, на лбу проступает пот. Резко вскочив, так что я испуганно дергаюсь, он делает шаг в сторону коридора. Рома предусмотрительно опускает пакеты на пол.

– Что ты сейчас сказал? Что ты сказал, Гордеев?

– Аля моя женщина, мы живем вместе, – спокойно продолжает Роман, я поднимаюсь, чувствуя, как сердце бьется где-то у горла.

Несколько секунд стоит тишина, в которой слышно только тяжелое отцовское дыхание, а потом он бросается на Романа. Я снова вздрагиваю, потому что не ожидаю такого, отец прижимает мужчину к стене.

– Да как ты посмел, Гордеев? Как ты посмел? Она же маленькая скромная девочка! Ты же это видел, не мог не видеть! Ты зачем ее совратил?! Отвечай, сволочь, – он начинает трясти Гордеева за грудки, а я бросаюсь в их сторону, истерично говоря:

– Папа, папа, перестань! Он меня не совращал! Я сама… Я люблю его!

Это слова слетают с губ сами собой, и мы все замираем. Отец бросает на меня болезненный взгляд, а потом снова смотрит на Романа.

– Ты мне за это ответишь, Гордеев. Нашел себе девочку для развлечений, да? Неискушенную студентку… Или это месть, а? За то, что я тебе карьеру задавил?

Гордеев берет его руки и скидывает с себя. В узком пространстве коридора отец делает всего полшага назад и упирается в стену.

– Моя жизнь вас не касается, Сан Саныч, – отвечает спокойно Гордеев.

– Это не твоя жизнь, – парирует отец, – уже не твоя. Ты чем думал, Гордеев, когда укладывал ее в постель? Ты же понимал, что она в тебя влюбится! И что ты ее бросишь, тоже понимал! Ты за это поплатишься, понял? Я тебе устрою… Выметайся из жизни моей дочери, и чтобы я больше тебя возле нее не видел.

– Нет, – снова вырывается у меня, мужчины поворачиваются в мою сторону. Роман смотрит хмуро, отец донельзя растерян. – Я не хочу, чтобы он уходил. Пап, ты не имеешь права. Это моя жизнь, я могу жить с тем, с кем хочу.

– Да как же ты не понимаешь… – начинает он, но обрывает сам себя на полуслове. – Я с этим разберусь, тебе это с рук не сойдёт, – кидает Роману и покидает квартиру.

Слышу, как закрывается входная дверь, и перевожу взгляд на Гордеева. Он стоит, прислонившись к стене. Выглядит усталым. А я вдруг понимаю, что только что призналась ему в любви. Да уж, очень нестандартный способ… На самом деле не только ему. Но и себе. Потому что подобные мысли я гнала прочь, как только они появлялись, а здесь вырвалось само по себе, так просто и естественно…

Роман проходит в комнату, я следую за ним. Садится на кровать, запуская руки в волосы. Я опускаюсь на компьютерный стул.

– Что теперь будет? – задаю вопрос. Он пожимает плечами.

– Скорее всего, попрет меня из преподавателей.

– У него есть такие возможности?

– Думаю, есть. Все-таки он ректор. Вытянет нашу связь наружу и надавит, куда надо. Хотя, может, не захочет тебя приплетать, всё-таки дочь. Но способ найдет, в этом я не сомневаюсь.

Я нервно качаю головой.

– Но как он так может. Он ведь сам встречался со студенткой…

– Они не встречались, – напоминает мне Роман, – да и в итоге он на ней женился.

Эти слова повисают между нами чем-то осязаемо тяжелым. На мне жениться никто не собирается.

– Аль, – зовет мужчина, я поднимаю на него глаза. – Насчет того, что ты сказала… – трет виски. – Конечно, он прав, я должен был отдавать себе отчет… Просто не стоит так категорично. Мы слишком мало знакомы, это по сути твои первые отношения, и то, что ты принимаешь свои чувства за любовь… Это нормально. Но не думаю, что это она.

Внутри что-то взрывается, разлетается на осколки, и они впиваются в меня острыми иглами. Наверное, эта боль придает мне смелости, потому что я резко отвечаю:

– Знаешь, если ты думаешь, что я хотя бы на мгновенье забывала о том, что наши отношения конечны, то глубоко заблуждаешься. Я живу, осознавая это постоянно. – Он хочет что-то сказать в ответ, но я выставляю руку, прося таким образом не перебивать. – Я каждую гребанную секунду помню о том, что ты уедешь, а я останусь. И помню, что ты ставил меня перед выбором, и я сама приняла решение. Так вот, – нервно сглатываю, потому что голос срывается от подступающих слез. – Позволь мне решить самой, люблю я тебя или нет. Не думаю, что человек, ни разу не любивший, может делать выводы за меня.

Взгляд Романа тяжелеет, мужчина смотрит исподлобья и уже не хочет ничего говорить.

– А сейчас, пожалуйста, оставь меня одну, – заканчиваю я.

– Аль…

– Я хочу побыть одна, – почти по слогам говорю, не глядя на него.

Помедлив, Роман встает, слышу, как он обувается, и вскоре дверь тихо закрывается.

Вот теперь, кажется, действительно, все. Что бы там он ни хотел сказать, это не имеет уже смысла. Ему не нужны мои чувства. Отец в любом случае не даст ему остаться в институте, даже если не сумеет сделать так, чтобы Гордеева отстранили от преподавания.

Теперь нам только и останется, что расстаться. Иначе никак. Я вдруг понимаю: он ведь навсегда ушел. Даже если мы увидимся, уже не будет нас, буду я и он. Осознание этого накрывает как-то не сразу. Я ложусь на кровать, сворачиваясь калачиком, начинают душить рыдания. Отдаюсь им, плачу навзрыд.

Я все понимаю, все: что не нужны ни одному нормальному человеку такие отношения, которые ломаются от первых же неприятностей. Что это неразумно – встречаться с тем, кто рано или поздно тебя бросит, и сообщает об этом заранее. Только вот вся проблема в том, что я на самом деле его полюбила. Говорят, любовь – это жертва, и в моем случае я пожертвовала собой ради мимолетного счастья. Просто я остро в нем нуждалась. Немного счастья, быть кому-то нужной, заботиться, любить…

Мне даже хватало того, чтобы меня не любили в ответ. Было достаточно, что Роман просто принимал мои чувства. Как будто я хотела любить именно его… Не хотела, совсем не хотела. Все понимала, только разве сердцу прикажешь?… Вот и мое оказалось глупым.

Зачем я его прогнала, зачем? Мы могли бы побыть вместе еще немного, ухватить последние секунды, пока не наступило бы отрезвляющее утро. Еще немного нежности, заботы, горячих объятий и ласк. Без язвительных перепалок и улыбок, конечно. На это уже не хватит секунд.

Слышу, как открывается входная дверь, вскочив, выбегаю в коридор. Роман.

Размазываю по щекам слезы, шмыгая носом.

– Почему ты не ушел? – спрашиваю, не веря тому, что он здесь. Мужчина вздыхает.

– Ждал, когда тебе надоест быть одной. Не дождался.

Аля/Роман

– Что будет теперь?

Я сижу в темноте на скомканной постели, глядя на профиль Романа. Он лежит, закинув руки за голову и закрыв глаза. Мне до одури страшно задавать вопросы, но иначе не могу – сгрызу себя. Он вернулся, но возможно, это наша последняя ночь вместе.