У Ники щеки болели от смеха. Она снова обернулась к Квинну.

Квинн ухмыльнулся в ответ, но его глаза уже не были игривыми. Мокрые ресницы казались черными. Он смотрел на нее из-под них серьезно, проникновенно, и во взгляде его читалось обещание.

Он кружил вокруг нее снова и снова, как будто они играли в водные салочки.

– У меня от тебя кружится голова, – хихикнула Ника.

Квинн подплыл немного ближе и посмотрел на нее с усмешкой.

– Я приму это как комплимент, – тихо ответил он.

Ника не сводила с него глаз, восхищаясь им. Квинн умел быть удивительно привлекательным; все в нем было как в герое романтической комедии в стиле восьмидесятых – озорство и восторг.

– Ты вообще все принимаешь как комплимент, – хохотнула она.

– Это более разумный подход, чем воспринимать все как оскорбление.

Ника ничего на это не ответила. Она потеряла дар речи, потому что вдруг вспомнила о Заке.

Квинн был так не похож на него. Такой нежный и теплый.

Содрогнувшись, Ника поняла, что ей не следует думать о другом, когда она с Квинном. Но стоило один раз выпустить мысль из подсознания, и ее уже невозможно было сдерживать. Она побежала, завладевая ею, растрескивая лед в ее венах.

Зак. Зак. Зак. Его имя словно отчаянный стук крыльев о стеклянную дверь, и как только эта дверь распахнулась, в нее ворвались чувство вины и страха. Почему она думает о нем сейчас? Ника отстранилась от Квинна.

– Нам пора, – промолвила она хрипловато.

Квинн мастерски скрыл разочарование.

– Да, конечно, нам пора.

Он помог ей выйти из воды и, когда они оделись, обнял ее, чтобы согреть.

– Мне хочется поскорее выбраться из этих лесов. Они слишком явно напоминают мне Вилдвуд, – пожаловалась Ника.

– «Назад, в леса, во власть злодея», – рассуждал Квинн. – Звучит как хорошее начало баллады.

– Квинн, – схватила его за руку Ника. – Ты не похож на него, и ты это знаешь. – Ей не было нужды кивать в направлении костра, чтобы Квинн понял, о ком она говорит.

– Я знаю, – пожал он плечами. – Но я делал нехорошие вещи, неважно, по какой причине.

– Тебя приобщили к воровству в детском возрасте… Ты не виноват, что тебя заставили быть преступником, – добавила она тихо.

– Я сделал кое-что похуже воровства, – признался Квинн; что-то темное мелькнуло в его глазах.

Ника вздрогнула.

– Если «нужда – мать изобретательности», то она также и отец преступности. Ты вынужден был красть из нужды.

– Я вышел далеко за рамки своих потребностей, – усмехнулся Квинн и посмотрел вперед, в сторону костра. – Все-таки проще думать, что он воплощение зла в чистом виде.

– Я не знаю, что собой представляет он, но тебя я знаю, и ты хороший. И это главное.

– Спасибо, – прошептал Квинн.

Они оба деликатно обошли дыру в рассуждениях Ники, умолчав о том, что Квинн все еще крал и обманывал, даже после того, как это перестало быть необходимостью.

Чед спал на дальнем краю поляны. Саймон и Эмбер приютились у огня, обернув спальные мешки вокруг плеч.

Квинн посмотрел на единственный оставшийся спальник.

– Вот та сцена, в которой я проявлю галантность и уступлю тебе весь спальный мешок, – сказал Квинн.

– Не будь глупым.

Ника ни за что не смирилась бы с тем, чтобы он спал на сырой земле, на холоде из соображений бесполезного приличия. Она расстегнула молнию в мешке, устроилась в нем и сжалась так, чтобы Квинн мог уместиться рядом. Тот нерешительно втиснулся в мешок и обнял ее. Ника погрузилась в его тепло.

Обретя уверенность, он прижал ее к себе сильнее. Она чувствовала его мышцы под влажной рубашкой. Ощущала его запах – мускус, влажная кожа и корица. Ей было тепло и безопасно в его объятиях. Квинн еще теснее прижался к ней и через несколько мгновений он крепко спал.

Ника смотрела на круглую белую луну, яркое сияние которой скрыло миллионы звезд вокруг.

Она задавалась вопросом, смотрит ли Зак на это же небо в этот самый момент. Где он? Был ли он ранен? Скучает ли по ней? Что он подумал бы о ней – целующей Квинна?

С этими мыслями Ника уснула.

* * *

Зак стоял у бассейна спиной к ней. Ника подошла и положила руку ему на плечо, чтобы сообщить, что она здесь. Ему было холодно. Он обернулся к ней. Зак был так бледен в лунном свете. Его угловатые черты лица заострились, напоминая колючую проволоку, а изумрудные глаза были грустными. Туман вился у их ног. Ника обратила внимание на прозрачно-белое платье, в которое была одета.

– Больно, – произнес Зак.

– Почему ты смотришь в воду?

– Там кто-то есть, – ответил Зак.

Его глаза и голос были пустыми, мертвенными. Он отвернулся.

– Я нырну за ней, – сказал Зак.

Ника попыталась повернуть его к себе, но ей не удалось. Он был как мрамор – холодный и неподвижный.

– Зак, все будет хорошо.

– Нет, отнюдь. В том-то и дело, Ника, – больше ничего уже не будет хорошо. И это больно, – сказал он; кончиками скрюченных пальцев он поскреб себе виски. – Это так больно… – повторил Зак.

Ника вскрикнула, когда его ногти процарапали кровавые следы в его бледной коже. Алая жидкость накапливалась в бороздках. Кровь стекала по его рукам и шее.

– Пожалуйста, останови это, – прошептал он.

Ника попыталась схватить его руки, но не смогла. Она не могла дотронуться до них. Ее руки прошли прямо сквозь него.

– Остановить что?

Зак начал раздирать грудь, как будто намеревался вырвать собственное сердце. Он опустился на колени.

– Останови иллюзию, ты не настоящая.

Ника опустилась на пол рядом с ним.

– Зак, я здесь! – почти кричала она. – Я настоящая!

– Я не могу различить, – всхлипнул он. – Я просто не могу больше различить, Ника.

Зак начал исчезать, сливаясь с туманом.

– Зак! – закричала Ника.

Она пыталась схватить его, чтобы спасти хоть какую-то его часть.

Зак.

* * *

Ника проснулась как от толчка и потянулась к Квинну, но его не оказалось рядом. Не понимая, в чем дело, она стряхнула с себя остатки сна. Ее волосы были влажными, спина болела. Эмбер и Интеграл спали присыпанные золой вчерашнего костра.

Чеда нигде не было видно.

Квинн лежал на боку, дрожа мелкой дрожью, в нескольких шагах от нее, завернувшись в куртку. Ника выскользнула из спального мешка и подошла к нему.