– Око Ночи – это… эту информацию я вообще знать не должен. Ава проболталась как-то… У её семьи связи в подземельной внешней и внутренней разведке… Око Ночи – подземельное озеро, каменный мешок, в который так просто не попасть. Это заповедник, секретный бункер, запрещенная для посещения зона, в которой хранят государственные тайны.

– Хорошо, завтра отправимся в Око Ночи.

– Майя, нет. – в голосе Ильи прозвучали металлические нотки, он твердо схватил её за плечи, – это государственное преступление, если нас поймают… А нас поймают – вход в Око Ночи находится под постоянной охраной, где-то в Полосатой Подлодке, но там всегда торчат преподаватели или Стражи… нас казнят.

– И что? Ты предлагаешь оставить эту затею в покое.

– Да.

– Моя бабушка… – голос у Майи дрожал, – умерла за это дело…

– И ты тоже хочешь?

– Я хочу, чтобы её смерть не была напрасной.

– Я не пойду на преступление против государства… Даже ради тебя…

– Именно поэтому ты с нами и искал сердце Полуночника, да? Чтобы его убить, прекратить его тиранию, тайны, интриги, остановить проект «Темный мир». А это, конечно, не преступление против государства?

– Нет, не за этим. Мне плевать, что собирается делать Полуночник и с кем. Это не моё дело. Моё – понять, кто виноват в смерти родителей. Твоя бабушка уверяла что это не Веромах. Твоя бабушка уверяла, что знает, ЧТО со мной происходит… но она умерла! Умерла! И никто мне не даст ответы на мои вопросы, кроме Полуночника. Заполучив его сердце, его можно ему же его и продать – в обмен на ответ и безопасность. Это всё что я хотел. Но я не готов идти наперекор государственным законам.

– Разве так важно прошлое? Отпусти ты его и живи настоящим.

– Важно не только прошлое, но и то, ЧТО со мной происходит.

– А ЧТО с тобой происходит? – напрялась Майя.

У Ильи дрожали губы, а глаза были казались на мокром месте.

– Я… Я… Я не знаю, я будто… я не умею испытывать чувства.

– Как теневики?

– Нееееет, – у Ильи был истеричный смех, – плохих чувств у меня полно – эгоизм, высокомерие, гордыня, тщеславие… и так далее… иногда мне кажется, что я концентрация всего отвратительного, что есть в этом мире…

– Это не так, – Майе было жалко парня, она погладила его по плечу.

– Да ну? Вот, например, ты… за что ты меня любишь?

Вопрос был задан в лоб – Майя аж растерялась.

– Наверное за то, что… – Майя умолкла, пытаясь вспомнить за что ей так нравился Илья, – за то, что… за то… я не знаю…

– Хах, вот именно. Вы все… вы все клеитесь ко мне, влюбляетесь ни за что. А я в вас вижу одни недостатки… Я бы хотел понять, почему так. Хотел. Но не могу.

– Эй, мы обязательно поймём причину. И найдём способ это исправить.

Майя попытался обнять Илью, но тот выставил руки вперёд и покачал головой.

– Без обнимашек.

Майя вздохнула, и они вернулись в Кофейную башню. Когда праздник был в самом разгаре, в дверь постучали и вошёл заспанный администратор, он передал Майе письмо и сказал, что его срочной доставкой прислали с Облачной Фабрики.

Майя застыла с гримасой изумления – кому надо было ей писать с Облачной Фабрики.

Это был серебряный конверт с силуэтом Облачной Фабрики и подписью: «Из тайной комнаты Цветов». Майя развернула письмо. Внутри был листок и всего четыре слова: «Поздравляем Вас, вы умерли» и подпись «Г.Р.К. – ваши крёстные».

У Майи аж выпал листок из рук, а рот так и остался открытым. Это была не шутка, а официальная гербовая бумага с Облачной Фабрики. Майя знала, что такие письма приходят как отчёт крестных о том, что твоя жизнь кончилась и они довели свою работу до логического конца.

– Всё хорошо? – спросила Василика, заметив, что Майя стоит в позе статуи уже несколько минут.

Майя передала ей конверт.

– Это должно быть ошибка. Просто… просто большая крупная ошибка.

– Боюсь тебя разочаровать, но нет. Крёстные не ошибаются.

– Но я здесь! Я жива! Я же жива?!

Майя схватила Василику и крепко стиснула рукой запястье подруги, Василика аж вскрикнула от боли.

– Жива, – согласилась она, – но крёстные никогда не ошибаются.

Вопреки веселому настроению, витавшему в воздухе, Илья ходил понурый, пиная изразцовые антикварные стулья исподтишка. Майя подошла к нему, желая как-то помочь или утешить, но парень заверил, что у него всё прекрасно.

– Я окончательно порвал дружбу с Варварой, – сказал он, нервно смеясь.

– Вы же дружили 13 лет?! – изумилась Майя.

– Больше не дружим.

В глубине души Майя догадывалась о причинах:

– Это же ВСЕГО ЛИШЬ день рождения.

– Это ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

Илья не любил свой день рождение и одновременно ревностно к нему относился. Он не прощал никого кто забывает про это без видимой причины. Он убирал таких людей из своей жизни по щелчку пальцев.

Майя вернулась в свою квартирку поздно за полночь. С её лица не сходила улыбка. Майе казалось, что это была новая глава их истории с Ильей. Но на деле это оказался лишь конец старой книги.

После своего дня рождения Илья опять отдалился от Майи – он, казалось, начал её избегать, стараясь не пересекаться и не общаться с ней. Когда она приходила в квартирку Чокнутый страус – Ильи никогда не было на месте.

В конце концов она, не выдержав такого отношения, вломилась к нему в третьем часу в ночь на 5 февраля.

– Ты что, – он протяжно зевнул, прикрывая рот плюшевым бегемотиком, – с ума сошла? Который, – он опять зевнул, – час?

– Три часа утра. – жестко ответила Майя, – Что вообще происходит?!

– Ну… я сплю.

– Не строй идиота! Ты меня избегаешь. Что произошло?

– Ничего. У меня просто много новых дел… Много новых друзей с факультета безликих. Я должен всем им уделить время – я не могу уделять время одной тебе.

Илья говорил так, будто где-то под кроватью у него лежал ежедневник, строки которого были расписаны плотным расписанием встреч.

– Я просто занят, Майя. И если это все твои вопросы, то можно я вернусь к своему сну. Я и так сплю по пять часов в сутки… У меня нет времени на разборки с тобой.

Илья плюхнулся обратно на подушку, закрывшись одеялом с головой. Майя вскипела:

– Отталкиваешь меня – отталкивай, на здоровье. Но не приходи ко мне потом плакаться, когда «твои новые друзья» прожуют тебя и выплюнут обратно!

Илья её не услышал. Медленно, но верно, Майя понимала, что уже не в состоянии отрицать правду – вопреки редким приятным эпизодам, Илья не был намерен её защищать. Полагаться на него было ошибкой, которая могла стать роковой.