Вряд ли Фрэнк Уорден сразу понял, какой монстр поселился по соседству. Он решил, что его мать убили из-за денег, из-за нежелания платить, из-за ссоры… Из-за того, что обычно становилось мотивом для убийства в маленьких городках. Правду не мог заподозрить никто.

То, что Фрэнк работал полицейским, помогло, ордер на обыск фермы Гейна выдали очень быстро. Самого Гейна в тот момент дома не было, но это, возможно, и спасло его. Не факт, что полицейские не пристрелили бы его, как дикое животное, когда увидели его логово.

Останки тел повсюду. Черепа на столбиках кровати. Посуда из костей. Одежда из кожи. Эд умел обрабатывать все это, его такому с детства учили. Разве могли они предположить, что он перестанет видеть разницу между животными и людьми?

Останки Бернис Уорден тоже были там — как и Мэри Хоган, пропавшей три года назад, хотя ее опознали не сразу. Пораженные, полицейские поспешили задержать Гейна. Они и сами не знали, что он такое. Это на других уголовников обычно кричат, могут ударить, их презирают открыто. Но Гейн казался чем-то ужасающе новым, непонятным для тихого провинциального городка.

Сам же он оставался спокоен, будто ничего особенного не происходило. И это его невозмутимое, добродушное даже лицо делало ситуацию только хуже.

Возможно, у Василия Романова болезнь проходит не совсем так, но похоже, в этом сомневаться уже не приходится. Он умен, однако он не способен стабильно сопротивляться переменам настроения. В случае с Анной, это уже подвело его, однако доказательств его вины пока не было. Так что полиция была против него бессильна: где уважаемый бизнесмен Романов, а где поджог отеля! Ему же это невыгодно, как можно подозревать его в чем-то? Уважаемый человек!

Однако Анна и не надеялась на помощь полиции. Она справлялась сама раньше — и справится снова…

Или почти сама. Звуковой сигнал, пролетевший по дому, показывал, что у нее компания. С отъезда Димы прошло немногим больше часа… Да, Леон добрался быстро. Иного она и не ожидала.

* * *

Это был сложный калейдоскоп эмоций — знакомых и совершенно новых для него.

Когда Дима рассказал ему, что произошло, Леон поначалу даже не знал, как реагировать. Хотелось отрицать — очень хотелось! Не было такого и быть не могло. Зачем брату врать? Да мало ли зачем, он и раньше в воспитательных целях какой-то бред нес! Не может быть, что Анна едва не погибла, а его в этот момент не было рядом, он ничего не мог для нее сделать!

Но отрицание не помогло бы, оно никогда не помогало. Леону пришлось признать: он облажался — и по-крупному. Он так сосредоточился на своем противостоянии с Юпитером, что забыл обо всем на свете. Ему казалось, что Анне ничего по-настоящему не угрожает, а если и возникнут какие-то мелкие проблемы, она с ними справится, она же сильная!

Иногда этого недостаточно. Какой бы сильной и умной Анна ни была, она не могла предусмотреть все. Поджог целого отеля — это дикость! Дима уже узнал, что там никто не погиб, но многие пострадали. Кто мог предположить, что такое возможно?

Она была там одна… В дыму, в огне! Что если бы Дима не появился? Справилась бы она?

Шок был настолько велик, что Леон не сумел толком поблагодарить брата. Он даже не помнил, что говорил ему! Осталась только одна мысль: нужно как можно скорее увидеть Анну. Убедиться, что она жива! Дима не стал бы врать ему, но… А вдруг? Нет, лучше убедиться самому!

Она снова жила в своем доме за городом, и попасть туда за пять минут не получилось бы при всем желании. На этот раз дорога и вовсе показалась ему бесконечно долгой — наедине с такими мыслями!

Хотелось наорать на нее. Банально, нецивилизованно наорать. Потому что она не имела права так рисковать! Зачем она поехала туда одна? Да еще сунулась к главному подозреваемому, к человеку, который из трупов скульптуры делает! Она должна была дождаться его.

Хотелось наорать на себя — и куда больше, чем на нее. Анна как раз вела себя правильно… или почти правильно. Она выполняла ту работу, о которой их попросили, искала убийцу тридцати семи человек. А Леон совсем растворился в этой охоте на Юпитера… То, что его использовали, еще больше злило его, подстегивало. Ему хотелось отомстить, доказать и Юпитеру, и Анне, что этот псих не так уж гениален.

Анна была права. Юпитер умел находить в душе других людей слабости и пользоваться ими. В случае Леона, слабостью была его же сила — та самая «дурная кровь», которой так боялся его брат. Охотничий азарт, нежелание сдаваться, агрессия… Все это стало оружием, которое обернули против него же. Пытаясь спасти приговоренных жертв Юпитера, он чуть не лишился самого главного.

Но именно так он и понял, что для него самое главное.

Он добрался до ее дома спустя целую вечность. Плана разговора по-прежнему не было. Наверно, если бы на его месте был Дима, он бы не обошелся без долгой нотации и даже в чем-то был бы прав… Леон так не умел.

Когда она открыла ему дверь, живая, но чуть не потерянная, оказалось, что правильных слов просто не существует. Миф это, обманка, придуманная праведными занудами. Любые слова замирают и испаряются, и важным кажется только одно: убедиться, что все по-настоящему. Поэтому Леон, не говоря ни слова, притянул ее к себе, обнял крепко, чтобы точно почувствовать, но при этом не причинить боль.

Она такого не ожидала, да это и понятно — он сам не ожидал, пока не сделал! Он почувствовал, как Анна напряглась, но это был скорее инстинкт. Она привыкла держать всех на расстоянии и не привыкла к таким вот прикосновениям. Она могла бы оттолкнуть его, но не стала, а спустя секунду Леон почувствовал, как ее руки мягко касаются его плеч.

Дима не соврал, она не пострадала. Она, похоже, недавно вышла из душа, потому что ее волосы все еще были влажными, а от кожи пахло чем-то ванильно-сладким. Она будто нарочно давала понять, что жизнь продолжается.

— Прости меня, — тихо сказал Леон, отстраняясь.

Отпускать ее не хотелось, но он слишком хорошо знал Анну Солари. Для нее уже это непривычная близость, не факт, что она готова к чему-то большему… и он тоже.

— За что? — удивилась она. — Не за что просить прощения!

Она и правда выглядела так, будто случившееся в отеле совсем не повлияло на нее, но Леон не позволил себе обмануться.

— Есть за что. Я отдалился первым, увлекся… Короче, исповедоваться не буду, не мое это, но признаю, что был не прав. Все лучшее, чего мы добились, у нас получалось вместе, и это я упустил.

Анна слабо, еле заметно улыбнулась.

— Да, я тоже не раз думала об этом. Я знала, что без тебя в этом деле не разберусь, но не думала, что будут такие проблемы. Я просто ждала, когда решится история с Юпитером и ты вернешься ко мне.

— «Решится история» — вот как ты называешь то, что я проиграл! — горько усмехнулся Леон.

— Не воспринимай это так. Ты не проиграл, потому что это была не игра.

— Он использовал меня!