– Аскольд… Ты подслушивала?!

Майя представила, как Татьяна, обернувшись ящерицей, проскакала десяток ступеней вниз следом за ней, притаилась за камнем и подслушала весь спор из-за спасения и ответного должка.

– Я хозяйка этого дома, что хочу, то и делаю.

Майя оглядела распустившиеся от смеха Татьяны янтарные кристаллы, и в ней зародилась смутная догадка:

– Почему ты мне потакаешь? Ты провела меня в Нижнебург, отпустила нас с Аскольдом, послала за мной Илью… Ты обладаешь такими же способностями, как и я… Ты моя родственница?

– И да, и нет, – улыбнулась Татьяна.

Женщина закатила левый рукав платья из изумрудной парчи, обнажая на предплечье изображение голубой незабудки. Майя мигом сообразила, что сейчас произойдёт. Она крепко зажмурила глаза и прислушалась. В ушах засвистело, и через пелену гула, заложившего уши, пробился тихий шепот, минералистический код Татьяны:

Азот расчетлив и холоден,

Мышьяк для хитрости пригоден.

Гафний знает наперед,

Что в конце произойдёт.

Загадок платина полна,

Углерод – душа дана.

Кюрий женский элемент,

Помнит много хром легенд.

Нобе́лий полон гармоний,

Мудростью пропах цирконий.

Цезий убедит врага —

Не предсказать вас никогда.

Татьяна переправила Майю в Нижнебург прямиком к дому Аскольда расположенном на левом берегу кипящей реки Аквопрак.

Особняк Аксиньи и Мирона Л’Воробъёвых персикового цвета имел два несимметричных ризалита, выступающих из основного фасада, их венчали треугольные щипцы. В одном из ризалитов была прорублена полукруглая арка главного входа, украшенная маской папуаса, по бокам располагались светильники. Деревянная отделка, напоминающая декор средневековых немецких домиков-фахверков, и оконные рамы были выкрашены контрастной вишнёвой краской. Над окнами крепились гипсовые барельефы с каштановыми листьями.

Майя вскарабкалась по карнизу и спрыгнула с подоконника на пол прямо в комнате Аскольда. Аскольд уставился на Майю, как на приведение, открыв рот, увидев её взявшуюся из неоткуда посреди комнаты.

– Что ты тут забыла? Ты же в изгнании!

Майя проигнорировала его слова.

– Мне нужна твоя помощь. Помоги мне пробраться в Русю незамеченной.

– С какой стати мне помогать государственной преступнице? Или ты уходишь или я позову Стражей Мрака.

– Ты обещал мне, что с тебя должок за спасение от Татьяны. Говорил, что не нарушаешь своих слов!

Аскольд заскрипел зубами от недовольства, но возражать не стал. Он оценивающе посмотрел на Майю.

– Тебе нужно замаскироваться. В таком виде тебя вычислят.

– У тебя есть платье или что-то такое? – поинтересовалась Майя.

– Нет, но у меня есть мама.

Майя не сразу поняла, что имел в виду Аскольд. Они тихо спустились в коридор, накинули плащи и вышли на улицы, стараясь держаться в тени и остаться незамеченными для Стражей Мрака, патрулирующих улицы. Аскольд привёл Майю в центр города, где на главную площадь Эрнста блек Полунова выходило застекленное здание с острым фигурным шпилем,

Пятиэтажное ателье Аксиньи Л’Воробъёвой с мансардой было самым большим многоэтажным магазином Нижнебурга. Пространство над окнами было украшено каменными кувшинками, а простенки бетонными гирляндами. Но главной изюминкой была угловая башня с вставками из цветного стекла. Здание уверенно выделялось на фоне остальных построек площади. Шпиль его украшала кадуцея, посох бога торговли Меркурия. По своей высоте здание дерзко конкурировало с трубами суровой Облачной Фабрики.

– У моей мамы своё ателье, – ответил Аскольд, – найдём там что-то, во что тебя можно… – он оглядел Майю, – завернуть.

– Как мумию что ли?

В ателье Аксиньи Л’Воробьёвой можно было найти практически любую модную вещицу: будь то диковинное кружево, причудливая шляпка или меховое манто. Среди богатства атласных, шелковых, хлопковых и парчовых тканей всех цветов и оттенков Майя с Аскольдом отыскали самую плотную тяжелую материю и отрезали острыми ножницами большой кусок.

Когда подошло время отправляться в Русю Аскольд накинул плотный кусок ткани на Майю, так что ткань полностью закрыла девочку. В районе глаз ткань была тоньше, чем в остальном, оттого это позволяло Майе хорошенько всматриваться, различать силуэты и контуры всего, что её окружало. Однако без «поводыря» ей было не обойтись.

– Я что твоё личное приведение?

– Будем считать, что ты моя кузина. Очень-очень дальняя. Только ничего не говори, помалкивай и иди только за мной.

Банкет 30-го августа

На пороге Руси зубочист и вся прислуга, проверяющие приглашения с подозрением отнеслись к «кузине» Аскольда.

Весь дом был украшен алыми цветами, красными летами, пурпурными скатертями, на окнах висели бордовые занавески. Майя крутила головой туда-сюда, разглядывая все парадное убранство. Подчерк напоминал Майе Л’Калинову с её любовью к алому, но никак не Клару. Клара хоть и одевалась безвкусно, но не пыталась сделать все вокруг чересчур эпатажным. Л’Калинова также стояла подле Димитрия Л’Горностаева, улыбаясь гостям на правах хозяйки.

– А где Клара? – осторожно поинтересовалась Майя у Аскольда, когда они беспрепятственно проникли в Русю.

– Ты не знаешь? – удивился он, но, вспомнив об её изгнании ответил, – Клара… ей стало плохо на твоем судебном заседании. Она была очень бледной, страдала бессонницей, её знобило, она постоянно кашляла. После заседания она упала в обморок прямо на лестнице Облачной Фабрики. Её направили в Нижнебургскую лечебницу имени Мулифена грей Ночникова, там она скончалась спустя несколько часов. Никто не знает причину смерти.

Майя тревожно сглотнула – она знала причину. В тот день на лацкане пиджака Клары была брошь-ящерка, принадлежащий роду Малахит. Подобные предметы были верны своим хозяевам, а попадая к чужакам мучали их или отравляли организм. Один подобный прибор однажды чуть не задушил бывшую подругу Майи – Катрину.

Майя почувствовала себя виноватой в смерти Клары. Это она потеряла брошь, стоя с Никитой на крыше особняка Л’Горностаевых. Она не остановила Клару, заметив на ней брошь в зале суда. Сколько бы пассивной агрессии не было между ней и Кларой, Л’Горностаева не заслужила такой участи.

– Понятно, – тихо прошептала Майя.

Тут они заметили, что к ним сквозь толпу гостей кто-то продирается. Этим кем-то был Никита. Майя сжалась, в надежде, что Никита их не заметит, но веры в это у неё было мало.

Никита прорвался наконец к Аскольду, похлопал его по плечу и пожал ему руку.