Прикусив язык, смотрю на Стасю, которая подпирает противоположную стену. Ее брови аналогично выгибаются.

— Так эммм… — натягиваю на свои дрожащие губы улыбку, смиренно опуская глаза. — Вы решились? Новая коллекция или старая?

— Ни то, ни другое, — прохладно бросает моя клиента. — Кто у вас здесь главный?

Стиснув зубы, указываю на бархатный диван в центре зала.

— Присядьте…

Проходя мимо Стаси, шиплю:

— Позови Таисию.

Ворвавшись в подсобку, надеваю куртку и переобуваюсь, шепча:

— Сука…

Наплевав на все, выскальзываю на улицу, набросив на голову капюшон. Добежав до светофора, перебираюсь на другую сторону дороги, туда, где находится ближайший торговый центр. Глядя на поднос с бизнес-ланчем, дрожащей рукой сжимаю вилку.

Окружающий меня гул и топот ног наконец-то не мешает моей голове сформировать мысль, от которой я упорно прятала голову в песок последние пять часов.

Кажется, этот доморощенный "фундаменталист" наградил меня ребенком.

Боже…

Уронив вилку, опускаю лицо в ладони.

— Выходите?

— Что? — отупело смотрю на мужчину рядом с собой.

— Выходите? — повторяет, кивая на двери вагона.

— Нет… — хриплю, уступая ему дорогу.

Взявшись за поручень, держусь за него изо всех сил. Колени ватные, и ощущение, что я вот-вот свалюсь на пол, не отпускает последние часы. Кажется, такой обессиленной я не чувствовала себя ни разу в жизни. Ни разу в жизни мне не было так страшно, как сейчас, когда в моей сумке лежит заключение, в котором сухим медицинским языком написано, что ребёнку внутри меня вот уже три недели и четыре дня. И у него… уже бьется сердце.

— Господи… — шепчу, прижимаясь лбом к поручню.

Ко многим вещам в своей жизни я была не готова, но к этому… к этому я не готова настолько, что от страха потеют ладони.

Ребёнок…

Лицо его отца встает перед глазами, стоит только их закрыть.

Никогда-никогда он не был нужен мне так, как сейчас.

Мысли мечутся в голове, рисуя сценарии будущего. Они разные, но все не четкие, потому что я понятия не имею, что мне делать!

Сглотнув подкатившую к горлу горечь, обращаюсь к самому простому варианту решения моей… проблемы. Просто… прервать стук этого сердца и забыть о том, что он вообще был.

Что со мной не так?

Мои цели, те, которые привели меня в этот город, воплощаются одна за одной, но в такой перевернутой форме, что хочется удариться головой о чертову стену.

Браво, Юля.

Ты вытащила свой счастливый билет! Быть беременной от миллионера, что может быть лучше?!

Сойдя на своей станции, заставляю тело двигаться.

Всю дорогу до дома я пытаюсь не думать о том, что внутри меня есть ребёнок, но чем больше времени проходит, тем это знание сильнее впечатывается в подкорку. С каждой чертовой секундой, с каждым ударом моего сердца стук того другого сердца пробирается под кожу, становясь частицей меня. Частицей, от которой с каждой секундой все сложнее избавиться.

Это инстинкт? Почему он такой оглушающе сильный?

Это шокирует и пугает!

Подсвеченный фонарями тротуар расплываешься перед глазами, потому что в моих глазах откуда-то взялись слезы.

Злюсь, стирая их со своих замерзших щек.

Может быть в эту минуту ОН с другой женщиной.

Может быть… он уже сделал свой выбор. Решил, что цели его жизни не стоят того, чтобы разменивать их на такие недолговечные понятия, как любовь. В его мире никто не строит свою жизнь на такой шаткой основе. Ответа на его вопрос я и сама не знаю! Не знаю существует ли эта “любовь до гроба”. Его логика отравляет и меня. Потому что она рациональная и… правдивая…

Зайдя в лифт, приваливаюсь к стене, глядя в металлический потолок.

Если я ему не нужна, то и мой ребёнок тоже.

Но ведь я сделала его не одна. Нас было, черт возьми, двое!

Я сказала, что пью таблетки. Я соврала, и от этого мне тоже страшно.

Если я ему не нужна, он оставит на память деньги, ведь отец моего ребенка не жадный.

Наша с Ксюшей квартира встречает тишиной. Моя подруга уехала домой, чтобы навестить родителей. В отличии от меня, в ее жизни есть хоть какой-то порядок, ну а я снова в полном дерьме.

Рухнув на диван, сжимаю в ладони телефон.

Мне двадцать три. Я беременна, и до дрожи в коленях боюсь того, что придется пройти через это одной, потому что его деньги никогда не заменят его самого! Не заменят предательского желания быть любимой, пока у меня в животе растет его ребенок. Моя гордость требует этого так же, как и мое нутро. Мне нужна его забота, нужна его любовь. Сейчас любовь кажется мне самой настоящей и осязаемой вещью на свете, и я сказала бы ему об этом, если бы могла…

Все это, все что клокочет в голове, сводит с ума. Эта паника глушит даже мою гордость.

Подтянув к груди ноги, глажу пальцем дисплей телефона.

Мне не справиться с этим одной. Только не в этот раз. Мне страшно, и этот страх делает меня растерянной и слабой, а слабакам… им не до гордости.

Смахнув с экрана блокировку, набираю непослушными пальцами:

“Я беременна”

До боли закусив губу, не решаюсь нажать отправить, но когда это происходит, в моей голове будто прорывает плотину.

“Не знаю, как это получилось”, — пишу, глотая слезы.

“Я не собиралась тебя беспокоить! Просто не знаю, что мне с этим делать. Ему три недели, и… мне страшно, потому что я еще никогда не была беременной.”

Боже…

Вывалив все это, понимаю, что выгляжу незрелой дурочкой, но из нас двоих именно господин Гец специалист по сдержанности и рациональности. Тогда каким образом я вообще оказалась беременна, черт его дери? В тот день со своей рациональностью он явно разругался!

Нажав отправить, утыкаюсь лицом в подушку.

Ведь я даже не знаю, где он находится. Может быть там глубокая ночь.

Забравшись под одеяло прямо в одежде, накрываюсь им с головой, потому что больше, чем есть, сейчас я хочу спать.

Сон вязкий, как болото. Теплый и безопасный. Но трель телефонного звонка все равно настойчиво пробивается в мутную голову. В кромешной темноте шарю рукой под одеялом, чтобы найти гаджет, который замолкает, но через секунду снова заходится воем.

Сощурившись, принимаю вызов раньше, чем понимаю — комбинация цифр на дисплее совершенно точно не принадлежит ни одному известному мне оператору.