— Алло? — хриплю, пытаясь понять, в какой точке времени и пространства нахожусь.

— Доброе утро, — неторопливо объявляет Рома.

Его твердый голос прогоняет сонливость, растекаясь по телу напряжением. Ежась под теплым коконом одеяла, зажмуриваю глаза и спрашиваю:

— Который час?

— У тебя шесть утра.

— А у тебя? — бормочу.

— Десять.

Молча смотрю в потолок, по которому пляшут тени.

Мое положение во времени и пространстве наконец-то приходит красной вспышкой, от которой издаю тихий стон. В ответ на него мой собеседник тихо интересуется:

— Как самочувствие?

Боясь того, что этот звонок не оправдает ни одно из моих ожиданий, внутренне сжимаюсь.

— Будет… — смочив слюной сухое горло, откашливаюсь. — Будет зависеть от того… зачем ты звонишь…

Умолкнув, слушаю тихое дыхание на том конце провода.

Секунды медленно плывут мимо, и я не знаю, что услышу в ответ. Единственное, в чем я не сомневаюсь и что усвоила за последние дни — мне лучше не спешить двигаться.

— Пф-ф-ф… — выпускает Рома воздух, и после еще одной бесконечной паузы все же говорит. — Хочу, чтобы ты вылетела ко мне в ближайшее время.

От неожиданности приоткрываю рот.

Несмотря на то, что это заявление явно далось ему нелегко, моей гордости плевать! После всех тягот прошедшего дня, оно разгоняет и без того рассеянные мысли, поэтому не нахожу ничего лучше, чем сипло спросить:

— Куда?

— Юго-Восточная Азия, — проговаривает он. — Название города ты вряд ли запомнишь, потому что к индонезийской лексике нужно привыкнуть.

— Азия… — повторяю отупело. — Зачем… то есть… мне лететь в… Индонезию?

— Да, — подтверждает спокойно. — Моя поездка затягивается. Не думаю, что вернусь раньше конца января.

— Конца января?! — голос звучит возмущенно, но суть его слов выбила меня из колеи.

Издав тихий хриплый смешок, он глубоко вздыхает.

— Да, не раньше чем через месяц.

Пока пазлы его слов собираются в единую картину, мое сердце ускоряется, подскакивая к горлу.

— Хочешь, чтобы я прилетела? — изо всех сил велю себе не двигаться.

— Да, волчонок, — бормочет. — Как ещё в данных условиях я могу решить вопрос твоих панических атак?

Мой подбородок вздрагивает от того, что он как будто прочел мои мысли. Те самые, где нужен мне, как никогда в жизни…

Его голос кажется немного рассеянным, будто он делит свое внимание между мной и чем-то еще. В любом случае, я не сомневаюсь, что у этого человек оба полушария работают одинаково хорошо, а вот мои соображают со скрипом, поэтому веду себя, как заторможенная.

— Этот вариант мне подходит… — говорю вяло.

— Теперь я могу получить ответ на свой вопрос?

Его вопрос?

От волнения вибрирует тело.

На моем языке вертится миллион вопросов к нему. Начиная с того, что все это значит, и заканчивая тем, “был ли он с кем-то после меня”, но все они уходят на задний план, когда мои губы произносят:

— Я беременна…

— Я это понял.

— Кажется, это вышло случайно…

— Предположим, — говорит суховато.

Боже. Вообще-то, “случайного” там было мало, скорее уж это было безмозгло.

— Как только я встану с постели, меня вывернет наизнанку, — продолжаю напряженно.

— Это… нормально?

— Надеюсь… — смеюсь неуверенно. — Я все время хочу есть… и еще что-нибудь разбить. Врач сказал, это из-за гормонов…

— Кхм… что еще он сказал?

Мне вдруг кажется, что в этом разговоре нам обоим неловко, потому что ни я, ни он, в обсуждаемом предмете ни черта не смыслим.

— Он сказал, что… что у него есть сердцебиение… — делюсь крупицами информации, которой вообще владею.

— Сердцебиение? — откашливается.

— Да… сердцебиение — кусаю губу. — И зачатки нервной системы…

— Исчерпывающе… — снова бормочет он.

Поджимаю на ногах пальцы и выдавливаю:

— Ты хочешь, чтобы я его оставила?

Любой его ответ никак не упростит нашу ситуацию, ведь наличие во мне его ребенка еще не делает нас семьей…

— Чего хочешь ты? — слышу, как его пальцы барабанят по клавишам компьютера.

Сглотнув, делаю крошечный вдох. Прежде чем ответить, с напряжением спрашиваю:

— Если я приеду, то… в качестве кого?

— У тебя есть несколько вариантов ответов?

— Почему бы и нет? — огрызаюсь в ответ.

Я понятия не имею, чего от него ждать, ведь все, что я о нем знаю, собирала по крупицам где угодно, только не от него самого.

— Я весь внимание, — предлагает. — В качестве кого, по-твоему, я могу пригласить к себе женщину, которая от меня беременна и в которую “влюблен”?

Несмотря на то, что последнее утверждение я слышу от него во второй раз, все равно задерживаю дыхание.

Лавина облегчения не меняет того факта, что мужчина, в которого влюблена я — самый сложный и невыносимый тип на свете, и чтобы протаранить его упрямое нежелание открыть свои чертовы карты, мне придется влезть в его глотку с колом!

— Откуда мне знать! — обличаю хрипло, потому что его последние слова лишили меня любой осторожности. — Если ты и сам не знаешь, кто я для тебя…

— Я только что ответил на этот вопрос, — говорит не без раздражения. — Беременность влияет на слух?

— Не влияет… — сжимаю в кулаке одеяло.

— Тогда в чем дело?

Полностью осознавая, что меня влечет на опасную и чертовски зыбкую почву, в сердцах бросаю:

— Может быть… мне этого мало?

— Юля, — тянет с угрозой. — Чего ты хочешь? Мои деньги тебя не интересуют, — рассуждает с издевательской расстановкой. — Тогда это, судя по всему, заверения в вечной любви?

Вскипев, отвечаю в тон:

— Моего максимализма на такое просто не хватит!

— Это отличная новость. Его пределы меня, блять, очень заботят.

— Ты собирался испариться на месяц, — перебиваю зло.

— В моих планах этого не было, — убедительно отвечает он, — Те ультиматумы, которыми ты разбрасываешься, отличный повод взять паузу. Не находишь? — Тебе виднее, — итожу наигранно. — Думать — это по твоей части.

— А испаряться — по твоей.

Прикусив язык, шумно соплю в трубку.