— И что будет потом? Кто сядет на трон Бризара?

— Есть достойные люди, — уклончиво ответила она.

— Лишь сильнейший маг может удержать царский трон, — напомнил Язар. — Что помешает очередному тирану сместить твоего достойного человека?

— Ты не прав, Язар. — Иварис остановилась и многоречиво посмотрела ему в глаза. — Вулкард не сильнейший маг Бризара. Ему помогают многочисленные сторонники, такие как Улзум. Только совместными усилиями он удерживает власть.

— Тогда его смерть тем более ничего не изменит! — воскликнул Язар. — Они посадят на трон другого Вулкарда!

— Человек, которого мы приведем к власти, этого не допустит. Он достаточно могущественный, чтобы удержать ее десять, сто или тысячу лет.

— Человек? — недоверчиво переспросил Язар.

— Не совсем, — поправилась она. — Я говорю о своем брате, Неберисе. Он входит в окружение Вулкарда, и царь ни в чем его не подозревает.

— Вот как. — Почему-то от последнего заявления Иварис ему сделалось грустно. Он вновь подумал, как много интриг в большом мире, и как этот мир не похож на ту бесхитростную наивную деревню, в которой он рос. — Но Каштур был против этой затеи.

— Он тревожился за нас обоих, как и всякий любящий отец. Я понимаю, — добавила она после паузы. — Атнамор способен раскрыть тайну твоего происхождения. И если хочешь, мы попросим его именно об этом.

— Ты же знаешь, я не могу на это согласиться.

— Знаю. Но я должна была спросить.

Войхарен дожидался их там же, где они расстались, не сдвинувшись ни на шаг. Он бесстрастно сопроводил их к королю, ни о чем не спросив.

Деревянный цверг, выслушав предложение Атнамора, погрузился в мрачное раздумье. Зато пращур воспламенился в негодовании. Обычно спокойный он бурно размахивал руками и кричал.

— Ваше Величество, вам следует отказаться! — повторял он. — Мы найдем другой способ обуздать Атнамора!

Король повернулся и пристально посмотрел пращуру в глаза.

— Ты не веришь в меня, Войхарен?

— Еще ни одному цвергу не удавалось пройти испытания Гуртаниша! Вы знаете это не хуже меня. Откажитесь.

— И что обо мне скажут подданные?! — грозно вопросил король. — В нашем роду довольно трусливых королей!

— О вас будут говорить как о разумном правителе, который владеет своими чувствами и не потакает гордыне!

— Ты не веришь в меня, — мрачно повторил Гортуин. — Даже ты, мой самый давний и преданный друг.

— Ваше Величество, — примирительно заговорил пращур. — Сам Гуртаниш не переплыл озера. Не прошел испытания и ваш отец. Я хорошо помню тот день. Вас еще носила мать, когда Пелруин бросился в Атнамор. Он не был королем, но только мечтал им стать. Вам незачем повторять ошибок предков.

— Никто из королей не был выкормлен соком Старого каштана, — упрямился Гортуин.

— Каштур дал вам силу, — согласился Войхарен. — Но также уязвимость к пламени. Я не желаю наблюдать за вашей мучительной смертью.

— Во имя своего народа я обязан попытаться.

— Ваша смерть откроет нагам дорогу в Драконий котлован. Атнамор больше не станет нас защищать.

— Он будет служить нам и впредь, если мы принесем ему достойную жертву. Что может быть достойней жертвы короля? Не возражай мне больше, Войхарен, я принял решение. Объяви о нем жителям Гортуина.

Пращур безнадежно покачал головой.

— Король — это достояние народа, — холодно отметил он. — А достоянием цвергов распоряжается совет пращуров. Мы заставим вас изменить свое решение.

Сказав так, Войхарен развернулся и, не прощаясь с королем, быстрым шагом покинул тронный зал.

— А что думаете вы? — мрачно обратился Гортуин к путешественникам.

— Расскажите подробней про испытание Гуртаниша, — попросил Язар.

— Если цверг сумеет преодолеть вплавь озеро от берега до Орховура, то Атнамор будет служить ему до конца его дней, а весь Гортунгаш наречет его королем. Я уже три сотни лет король этого города, а древний дух и так у меня на службе. Так правильно ли я поступаю, делая этот шаг?

— Нельзя сравнить службу раба и верность друга, — заметила Иварис. — Особенно, если этот раб противостоит хозяину, подтачивая ночами господский дом. Может быть, дом переживет своего хозяина, но вы поступаете смело и благородно, не перекладывая ответственности на его будущих жильцов.

— Пращуры попытаются остановить меня, но я не стану дожидаться их решения. Возвращайтесь в город. Ждите меня завтрашним утром на берегу.

Гортуин отослал прочь добросердечных советников, которые все как один отговаривали его от испытания Гуртаниша. Отказывался он и слушать своих жен и детей. Он закрылся в королевских покоях, чтобы попрощаться с народом цвергов. Он сидел за гранитным столом на высоком гранитном кресле и ониксовым стилусом на пергаменте из шкуры трунгала аккуратно выводил слова. Чуть выше его глаз с потолка на лиане свисал красный сильгисовик. Позади потрескивал, пожирая сам себя, красный сильгисовый камин. Гортуин подолгу разглядывал светящийся гриб и лишь на короткое время обращал взгляд письму. Последние слова давались ему неохотно, три сотни лет он правил Гортунгашем, но теперь не знал, что сказать. Рассердившись, он вскочил с места, смял пергамент и швырнул в камин, — он не намерен завтра погибать, а значит, и завещание ему без надобности.

Тхунган вез путешественников обратной дорогой. Теперь озеро было спокойно, казалось, оно замерло в предвкушении. Выслушав их, ванапаган обреченно покачал головой. Он не сомневался, что станет свидетелем самосожжения короля и только задавался вопросом, кто займет его место.

— Король намерен бросить вызов озеру завтрашним утром, но как нам узнать, что наступил новый день? — спросил провожатого Язар.

— Я покажу вам часы, — пообещал Тхунган.

Он привел их на единственную в городе площадь. Размерами она уступала любому залу Орховура, а все что здесь находилось, это гигантский двухцветный сильгисовик. Под его огромной шляпкой могли уместиться четыре ванапагана. Она была разграничена на равные доли бронзовыми делениями, восемь частей горели синим, и одна часть испускала красный цвет. В каждом сегменте гриба бронзой выложили определенный символ.

— Это и есть знаменитые грибные часы Гортунгаша, — объяснил Тхунган. — Люди разделяют день на двадцать восемь часов, цверги только на девять: час Цверга, Трунгала, Арахад, Угольной сколопендры, Крогъярха, Аланара, Сильгиса, Офунгала, Ансу. Часом Цверга начинается новый день, но час Аланара соответствует полудню над землей. Сейчас, — ванапаган указал на красную часть гриба, — только час Сильгиса.

— В городе есть какая-нибудь таверна или постоялый двор? — спросил Язар.

— Цверги не ищут общения и не привечают гостей, но, полагаю, «Хризолитовая черепаха» вам не откажет.

«Хризолитовой черепахой» называлась корчма, и в самом деле походившая на огромный черепаший панцирь. Она располагалась на окраине города и необычной формой и яркой зеленью разительно выделялась среди однотипных серых сталагмитов Гортунгаша. Она не пряталась за высокими стенами, напротив,