пистолетом наготове, прислушиваясь к любому шороху со стороны леса и озера.

Прав Семён: на плоту будет быстрее и безопаснее. До обеда они его построят, и поплывут вдоль берега на юг.

Теперь к угрозе Хозяина Байкала присоединилась опасность встречи с фотографом, по всей видимости – уже с безумцем.

Такие вот дела.

********

На Байкале вечер тянется долго, а ночь наступает очень быстро.

Губу со всех сторон окружала глухая стена леса, лишь кое-где с проблесками водной глади, сверкающей под луной среди деревьев. Вначале он не мог понять, что его побеспокоило. Настроив восприятие на своё непосредственное окружение, Губа тут же уловил какое-то призрачное напряжение, окутавшее его словно коконом гусеницы. Воздух в пределе протянутой руки сгустился и стал похож на вязкую тягучую субстанцию, будто в кисель воткнули вилку – причём вилкой был он сам. В его глазах появилось отстранённое выражение, и они как будто обволоклись поволокой: это была стадия, непосредственно предшествующая остекленевшему взгляду ходячих зомби.

Он уловил какое-то движение. Кто-то или что-то пробиралось сквозь густой подлесок: во всяком случае так ему показалось.

- Задай вопрос…- прошелестело в голове, словно звук опавшей листвы. - Я ястреб души твоей. Я здесь. В тебе. Задай вопрос.

Как и в прошлый раз, челюсти пришли в движение сами собой, и из его гортани послышались собственные слова:

- Это ты, Гроссмейстер?

- Да. Я твоя сущность. Я ястреб в полёте твоей души. Мы вместе.

- Почему ты не пришёл ко мне во сне, как и обещал?

- Только тебе дана возможность видеть мою сущность. Для остальных я невидим. Я – Тапробан. Сейчас я в тебе, а то, что созерцаешь ты – одна из моих сущностей. Я многолик, но я бестелесный. Я – космическая материя, вселившаяся в твою плоть. Ты моя оболочка. Я ястреб души твоей. Задай вопрос.

- Зачем ты уничтожил бурятов и профессора, Гроссмейстер?

- Я играю. Они мне мешали. Задай вопрос.

- Зачем я тебе нужен?

- Ты моя оболочка. С помощью тебя мы избавимся от ещё одного участника игры. Задай вопрос.

- От кого? – он, казалось, даже не удивился, и впервые прислушался более усердно, вытирая рукавом глаза. Он был опустошён, парализован чужой волей, попавшей в его собственный разум. Кокон. Губа сейчас был вместилищем, неким «футляром» для инородной начинки, однако, подобрался, услышав слова о следующем «участнике игры».

- Выбери сам. У тебя есть возможность – я дарую её тебе. Кого ты хочешь убрать из команды?

- Девку! – с каким-то остервенением тут же выкрикнул фотограф в триумфе. Это был его шанс. – Только девку!

Его мозг отказывался понимать, что сейчас, именно в эту минуту он подписывает смертный приговор девушке, которую ненавидел даже больше чем Семёна. Она отказала ему в его потугах овладеть ею. Она оскорбляла и презрительно общалась с ним всё время, пока проходила экспедиция. Особист в Нижнеангарске ошибался на её счёт, что она отдастся Губе при первом же его порыве. Крепкая оказалась, стерва. Недоступная. Так пусть умрёт первой из их троицы…

Губа решился.

- Задай вопрос. Ты моя сущность. Я ястреб души твоей. – Голос по-прежнему вкрадчиво шелестел.

- Остальные двое умрут позже?

- Когда придёт время. Когда мне наскучит играть.

- Я согласен! – теперь Губа почти кричал от охватившего его азарта. Эта стерва умрёт первой!

Однако видение над кустами постепенно начало расползаться, принимая очертания вязкого тумана. В голове послышались статические помехи – голос растворялся в пустоте.

-Задай вопрос, - уже издалека в самом себе услышал обладатель телесной оболочки.

- Что такое Тапробан?

- Узнаешь позже. Задай правильный вопрос.

- Что я должен делать? – Губа в отчаянии пытался удержать космический эфир в своём мозгу. Теперь ему даже было немного жаль, что Гроссмейстер покидает его. Страх прошёл в тот момент, когда Хозяин Байкала (или кто он там) предложил ему на выбор следующую жертву: в тот момент Губа понял, что они с Гроссмейстером заодно, и бояться его не следует. Но теперь эта эфемерная сущность покидала его.

- Что я должен делать? – вторично прокричал Губа, не понимая, кричит он сам, или это его собственный голос внутри сознания.

- Убить. Завтра. Пробраться ночью в лагерь и задушить.

- А что будет со мной? – после короткого мига восторга, всё же спросил Губа. – Меня ты тоже, в конце концов, убьёшь, когда наиграешься?

- Ты будешь жить. Ты мне нужен. Я внутри тебя. Ты и я – мы вместе…

Голос постепенно удалялся, и, внезапно оборвавшись на полуслове, исчез окончательно.

Ещё несколько минут фотограф находился в состоянии транса, затем видения пропали, он глубоко вдохнул свежий ночной воздух, и с удивлением осмотрелся вокруг себя.

«Я - Zortzi» - последнее, что он услышал внутри своей черепной коробки. «Я есть число восемь. Я – Тапробан».

…И всё. Наступила тишина.

Губа испытал тотальный страх перед неизвестностью.

Кое-как поспав этой ночью, он уже на рассвете двинулся в путь, желая посмотреть издалека, что делается в лагере его недоброжелателей. Каково же было его удивление, когда вместо ещё спящих путешественников, он обнаружил опустевшую покинутую стоянку, видимо оставленную ещё вчера днём. Тут и там виднелись следы работы над плотом: подрубленные и сваленные остатки не слишком толстых ветвей и брёвен, обрывки верёвок и потёки расплавленной на костре смолы. Если его противники соорудили плот, то теперь и передвигаться по воде они смогут в два, а то и в три раза быстрее, нежели он по суше. Бесчисленные притоки рек создавали вдоль берега озера какое-то подобие течения, и оно как раз было направлено в южную точку окончания озера – туда, куда и стремились оставшиеся в живых из его группы. Однако, что теперь делать ему самому? Поскольку, надо полагать, они отплыли вчера днём, то опередили его километров