на тридцать – сорок, а такое расстояние он не преодолеет по суше и за два дня. Ситуация оказалась патовой, как сказал бы любой шахматист.

Фотографа резануло болью в висках.

«Гроссмейстер…»

- Задай вопрос, - тут же услышал он внутренний голос, похожий на шелест осенней листвы.

- Мне нужно их догнать. Они построили плот и двигаются впереди меня по воде, обгоняя почти на день.

Удивительно! Он не испугался голоса. Он смог его вызвать. Сам! Теперь его беседа с чужеродным Разумом внутри себя не представлялась такой кошмарной участью, наводившей ужас при первом диалоге, что пришлось даже обмочиться во сне. И ещё удивительнее – не пришлось даже дожидаться ночи, пока он заснёт, и к нему придут видения. Стоило ему вспомнить о Гроссмейстере, как голос возник в нём сам собою. Это что выходит? Он может вызывать инородный Разум и общаться с ним в любое время дня и ночи, лишь произнеся слово «Гроссмейстер», как некий код? Что-то вроде пароля или голосовой зашифрованной фразы? Получается, что не только он сам находится в зависимости от его нового Хозяина, но и тот зависим от его собственных желаний, стоит только позвать, как джина из лампы Аладдина – с той лишь разницей, что никакую лампу тереть не нужно.

- Гроссмейстер… - проверил он сам себя, надеясь, что не ошибся, и его предположения верны.

- Задай вопрос, - тут же откликнулся шелестящий вкрадчивый голос. – Я ястреб души твоей. Мы вместе.

- Как я их настигну?

Последовала секундная пауза, затем голос отчётливо произнёс в мозгу:

- Мы настигнем их вместе. Ты и я.

Помехи заглушили сознание, и сквозь статику Губа услышал:

- Я zortzi. Я – Тапробан. Следуй за мной.

И подобно безвольному манекену Губа сделал шаг.

********

Они плыли на плоту второй день, на протяжении которого Семён беспрестанно продолжал размышлять о следующей стадии их продвижения на юг. Мысли об этом не давали ему покоя, доводя почти до исступления. Весь вчерашний день они плыли по озеру, таким образом, преодолев почти сорок километров своего заново разработанного маршрута. Никто не попадался. Ни рыбаков, ни охотников за пушниной, никого – эти места цивилизация обошла стороной из-за их дурной славы. Под его покровительством – если это можно было так назвать – теперь находилась девушка и его младший друг, и он понимал, что отныне несёт ответственность за их безопасность, хотя каждый из них мог постоять за себя не хуже его самого. Однако теперь начальником развалившейся и потерпевшей крах экспедиции был он сам, и после смерти Василия Михайловича только он отвечал за её конечный исход и их благополучное возвращение на Большую землю.

К вечеру они пристали к выступающему небольшому мысу. Весь берег порос камышом, и трудно было найти подходящее место, чтоб и полянка была удобной, и плот оставался в пределах видимости. На всём протяжении водного пути, их плавучее средство, изготовленное на скорую руку, оказалось на удивление устойчивым и не протекающим. Во время передвижения по водной глади, Саша сменял Семёна в браздах правления шестом, а Семён сменял его на весле, которое так кстати пригодилось. Люда в управлении плотом участия не принимала, занимаясь кухонными, или прочими хозяйственными делами: свежевала подстреленных уток, штопала изношенную одежду; один раз даже попыталась по ходу движения порыбачить, и, о чудо! – поймала двух вполне жирных омулей. Еды пока хватало. Пристав к камышам, Саша тотчас занялся костром и расчисткой поляны для ночлега. Люда набирала в котелки воду и потрошила рыбу. Первый её улов за время экспедиции! Семён пошёл на разведку, обследуя территорию вокруг них: он хотел быть уверенным в безопасности ночёвки, да и Губа ему никак не давал покоя. Что могло быть у фотографа на уме с тех пор, как он пренебрёг их обществом, оставалось только гадать. Идёт ли он по их следу, или всё же избрал иной, собственный маршрут выхода из зоны отчуждения? Хорошо, что они соорудили плот и двигаются теперь значительно быстрее, но кто даст гарантию, что Губа не сможет появиться в поле их видимости любую минуту? Мужик он дюжий, и такому как он было вполне под силу связать между собой три длинных бревна – вполне хватило бы место одному человеку с вещами. Семён всё время, по мере их продвижения, осматривал в окуляр бинокля водную гладь, оставляемую за собой, но преследования не заметил, что не мешало ему проверить место ещё раз.

В какую же игру играет этот неведомый Хозяин озера?

Ночь настала быстро, как и положено в данной климатической зоне. Звёзды засияли, и в лагере наступила тишина.

********

Николай Губа смотрел на отблески их костра, находясь всего в двухстах метрах от расположения лагерной ночёвки своих недругов. Прикрытый стеной вековых деревьев, он созерцал идиллическую картину спокойствия своих недавних коллег по маршруту с затаённой завистью и злобой. Ничего. Скоро им предстоит почувствовать всю его силу и мощь, сдобренную настоящим, внеземным Разумом его теперь уже друга Гроссмейстера, поскольку, Гроссмейстер – он же и Хозяин Байкала – был теперь в нём, говорил внутри него, и руководил всеми его мыслями.

…Ещё несколько минут назад фотограф находился за сорок километров от их лагеря, отделённый от путешественников гладью озера и непроходимым пологом леса. Но потом, следуя указаниям внутреннего голоса, он закрыл глаза, глубоко вдохнул воздух, и… провалился в пустоту. Его понесло сквозь пространство – его самого, или его сущность – не важно, главное, что это было мгновенно и безболезненно. Бац! – щелчок – и ты на месте.

Придя несколько минут назад в себя и увидев, что находится совсем в иной местности, он не особенно удивился, предполагая подобный исход погони ещё заранее - тогда, когда голос внутри пообещал помочь. Гроссмейстер обладал, надо полагать, поистине неограниченным запасом перемещения в любом пространстве – щёлкни только пальцем. Или что-то в этом роде.

- Где я?

Губа общался теперь со своим Хозяином почти на равных.

- Возле лагеря своих друзей. Задай вопрос. – Голос как всегда отдавал шелестом листвы и был едва различим сквозь пробивающиеся извне электромагнитные помехи.

- Как я преодолел это расстояние, ведь до них было едва ли не полсотни километров продвижения на плоту?

- Сорок один километр, четыреста восемь метров, двадцать два сантиметра до костра, если быть точным, - прошелестел голос. – Задай вопрос.

- Каким образом ты меня сюда перенёс? Телепортация?

-