ли он разумен? Имел ли врагов в том страшном мире, который его породил? Галя замедлила шаг, вымотанная. Ноги подгибались.

– Что смотришь? – крикнула она. – Девчонку сожрать удумал, слабак?

Шоггот наклонил голову, прислушиваясь. Щупальца поджались к пасти.

– Чего ты ждешь?? – Галя топнула, разбрызгивая бурую воду. Пришло осознание скорой гибели. Надоело бегать. Она лишь надеялась, что Глебу удалось уйти от преследования, что он сейчас в Рубежке, звонит на материк. И пускай чертову стройку сотрут с лица земли!

Галя хлюпнула носом. На благополучно проваленном приемном экзамене в «Щепку» она декламировала «Слово о полку Игореве». Слова сами собой полились из Гали. Будто стихи могли обезболить или помочь смириться с неизбежным.

– Обернусь я, бедная, кукушкой, по Дунаю-речке полечу и рукав с бобровою опушкой, наклонясь, в Каяле омочу.

Шоггот не шевелился. Наверняка ему не читали раньше стихов. Точно не «Плач Ярославны».

– Возлелей же князя, господине, сохрани на дальней стороне, чтоб забыла слезы я отныне, чтобы жив вернулся он ко мне!

Белые огоньки зажглись над Ямой. Шоггот задрал к звездам кишащую щупальцами голову и весь вытянулся. Забыв следующий катрен, Галя вернулась к началу стихотворения:

– Над широким берегом Дуная, над великой Галицкой землей…

Шоггот сорвался с места и побежал… прочь от Гали. Открыв рот, она смотрела, как монстр растворяется в ночи. Недоверчивая улыбка тронула губы: неужели спаслась? Но как? Стихами? Или у шоггота возникли неотложные дела?

Решив, что дважды судьба не будет к ней так благосклонна и во тьме могут бродить соплеменники твари, Галя пошлепала по траве. Побег от хищника привел ее обратно, почти в ту же точку, из которой лесовоз стартовал. Нужно найти укрытие, и это точно не лагерь с трупами. А избушка Бабы-яги? Отшельница живет где-то здесь…

Галя прислушалась. Ей не померещилось: рядом ехал автомобиль. Судя по звукам, не лесовоз лэповцев. Но вдруг друзья уже добрались до поселка, взяли машину и отправились на поиски Гали? Или это охотники, или лесник… Не могла она спастись от клыков шоггота лишь для того, чтобы через пять минут попасться юерам…

Галя пригнулась, колеблясь. И правда автомобиль! Темноту прорезал свет фар. Легковушка, а не грузовик Ярцева. Это хорошо, хорошо!

«Была не была!»

Галя сделала шаг навстречу машине, в лужицу, и замахала руками.

– Эй! Стойте! Пожалуйста!

Фары пошли в ее сторону. Дальний свет ослепил. Галя поморгала и сощурилась на автомобиль. Она узнала «москвич», который вез их с Бубликовым в поселок гидромеханизаторов. Она побежала… попыталась бежать.

Галя не заметила, как увязла в болоте. Ноги провалились по щиколотки. Она дернула правой, та вышла с чавканьем и комом грязи. Галя нащупала подошвой твердый пятачок и дернула левой ногой. Дыхание сперло. Болото не отпускало стопу.

«Москвич» затормозил перед Галей. Тучи комарья клубились между охотниками и добычей. Открылись дверцы, Галя увидела капитана Енина и человека-крысу – Золотарева.

– Вот так встреча! – крикнул бригадир. – Галочка, а мы вас по всей тайге ищем!

Галя потянула ногу, едва не упав. Золотарев осмотрелся и что-то сказал капитану. Енин с готовностью прыгнул в болото и подставил спину. Золотарев взобрался к нему на закорки, обхватил ногами и руками.

– Мы сейчас вас вытащим! – пообещал Золотарев.

Енин понес уголовника к трепыхающейся Гале.

«Какая же я дура!»

Галя наклонилась и нащупала в жиже ремешок. Рванула его, поддевая пальцами. Ступня в мокром носке выскочила из туфли. Галя бросилась наутек.

– Отпусти меня! – гаркнул Золотарев. – Лови актрисулю!

Галя бежала к лесу, где она сможет зарыться в мох, залезть на высокое дерево, найти портал, соединяющий Яму с Москвой. Что угодно, лишь бы не попасться в лапы Золотареву. Из-под ног – правая – в туфле на плоской подошве, левая – в носке – посыпался песчаник. Галя взлетела на холм и обернулась.

Капитан Енин был у нее за спиной.

В кругах московских киношников ходила байка о Джеке Пирсе, художнике-гримере из Голливуда и по совместительству некроманте. Якобы Михаил Чехов, племянник Антона Павловича, сбежав на Запад, провез с собой копии сорока страниц «Некрономикона». Копии оказались у Пирса, и для «Юниверсал Пикчерс» он сшил из останков невостребованных трупов монстра Франкенштейна, которого оживил заклинаниями. Кеша сказал, это чушь, просто Пирс – талантливый гример, а артист с почти русской фамилией – Брюллов или как-то так – здорово вжился в роль. Кеша показал Гале американский журнал с кадрами из фильма, и она согласилась: дело в таланте, а не в магии.

Пускай это было и неуместно, учитывая обстоятельства, но сейчас она вспомнила тот кадр. Долговязый, вытянувший перед собой руки Енин здорово походил на киношного кадавра. Его лицо было белым овалом с черными пятнами глазниц. И оно приближалось.

Галя ринулась в заросли. Босая нога зацепилась за корень. Галя полетела на землю. Пальцы Енина окольцевали ее щиколотки, потянули. Галя шарила рукой по траве в поисках булыжника. Тень заслонила лунный свет. Кто-то наступил ей на поясницу и подвигал подошвой, словно окурок давил. Галя стиснула зубы. Подобным образом немцы пленили санитарку Надю в самой напряженной сцене «Яддит-Го, прощай», но ведь в итоге добро победило, и Надя воткнула кинжал в спину главного негодяя!

Подошва убралась с поясницы и скользнула под ребра, заставляя перевернуться. Галя увидела над собой ухмыляющегося бригадира.

«Я не расплачусь», – дала она зарок.

– Ну, товарищ артистка, мириться будем?

– Пошел ты!

– Как грубо, – расстроился Золотарев. – Невоспитанная девчонка. Штаны напялила, это у вас в Москве так бабы ходят? Придется преподать тебе урок… – Заскорузлые пальцы Золотарева смяли Галины щеки. Енин что-то подал хозяину. Носовой платок. Нюх Гали уловил резкий химический запах. Она попыталась отвернуться. – Жаль, – сказал Золотарев, – не получится тебя оформить. – Похотливый взгляд огладил женское тело. – Матушка сделает за такое бо-бо. А трупик твой, кобылка, я присвою.

Галя зарычала, отбиваясь, как зверь, но мужчины были сильнее. Навалившись, Золотарев прижал платок к ее лицу. Она вдохнула… поплыла… в бирюзовое море, где, пронзенные лучами света с поверхности, плавали, поджидая Галю, прекрасные и грациозные существа…

Глава 32

Фамилия предыдущего человека, услышавшего зов булгунняха – перед Золотаревым и после Айты, – была Жулевский. Это, по крайней мере, Айта прочла на фляжке, найденной при обыске тела. «Поручику Жулевскому от соратников» – и гравировка с двухглавым орлом. Красивая вещица, Айта наливала в нее травяной чай, но однажды потеряла на болотах. Конечно, тот мужчина мог быть грабителем, убившим искомого поручика и завладевшим его имуществом: в двадцать втором Сибирь кишела озверевшими, голодными бандами. Но Айте хотелось верить, что это она убила настоящего