Должна же я его отблагодарить!

Мы побежали по коридору, причем Саша отставал, потому что унего сильно текла кровь, и он слабел на глазах. Позади нас послышалисьпосторонний шум и скрежет.

Я подхватила Сашу под здоровую руку, так дело пошло быстрее.К счастью, лифт мне удалось запустить нажатием очередной кнопки на пульте. Мыпробрались тем же путем, что и пришли, выскочили на пустынную улицу и увиделинаправлявшуюся прямо в нашу сторону машину «скорой помощи».

— Это же надо, как повезло! — крикнула я.

— Ну-ну, — хмыкнула Надежда.

Машина остановилась, оттуда выскочил врач, сказал, что у нихв машине больной, но что если срочно, то они прихватят нашего тоже, но толькоодного, потому что места нет. Увидев кровь, он понял, что срочно, и большевопросов не задавал.

«Скорая» уехала, а мы с Надеждой прошли до пересеченияШкиперского с Наличной улицей и поймали там частника.

Как мы доехали домой, я не помню. Но когда поднимались полестнице, из квартиры Тамары Васильевны выскочил Лешка и повис у меня на шее.Вот тут я заревела в голос. Надежда затащила меня к нам на пятый этаж буквальноволоком. Я все плакала и ощупывала Лешку.

— Маленький мой, что они тебе сделали?

— Что ты, мама, это бабушке стало плохо, но ей ужелучше, я сам звонил дедушке и все узнал.

— Кто его привез? — обратилась я к ТамареВасильевне.

— Мужчина, такой немолодой, но бодрый, вежливый очень,приличного вида. Извините, говорит, побудьте пока с мальчиком, Маша скоропридет.

— А как он выглядел?

— Я же говорю: очень прилично, одет хорошо, а глазатакие…

— Разные! — хором сказали мы с Надеждой.

— Верно: то смотришь — зеленые, а то вдруг — голубые.

Я хотела было расспросить Лешку подробнее, но Надеждамахнула рукой — зачем? Ребенок со мной, все в порядке, даже свекровь, наверное,уже дома. Тут на меня напало беспокойство за Сашу.

— Как же так, мы уехали и даже не знаем, куда егоповезли, — сокрушалась я.

— Думаю, о нем позаботятся, — ответила Надежда.

— Тот самый человек с разными глазами? Но кто же он,кто этот таинственный незнакомец?

Надежда вышла в коридор и вернулась с книгой, которую она вытащилаиз сумки.

— Ты будешь смеяться, но ничего кроме одной мысли вголову не приходит. Смотри.

Книга была небольшая, в кожаном переплете с золотым обрезом.

— «Воспоминания Бенвенуто Челлини, записанные имсамим», — прочла я заглавие вслух. — Это же надо! Кажется, тетя Варяв свое время говорила что-то такое про Челлини, якобы перстень был его работы,только она в это не верила.

— Вот, понимаешь, всю историю про перстень, не называяимен, я в свое время рассказала мужу. Не хмурься, рассказала, как занимательныйанекдот. А он у меня человек очень настойчивый и образованный.

Не поленился, достал эту книгу и заново ее перечитал, потомучто после моего рассказа возникли у него кое-какие воспоминания.

Вот, читай сама.

И я прочитала вслух:

— "…Отъехав немалое уже расстояние от Флоренции ине опасаясь более, что оные бешеные учинят за мной погоню, ехал я неспешно кРиму, обдумывая, каких вещей смогу я сделать там для Его Святейшества, И тут подороге нагнал я конные носилки, сопровождаемые несколькими слугами, не иначекак кортеж знатной дамы. Только лишь с оными носилками поравнялся я, как одиниз слуг ко мне подъехал и, вежливо приветствуя, спросил:

— Не вы ли будете достославный мессер БенвенутоЧеллини?

Я не возражал ему, и тогда слуга этот славный сказал, что госпожаего хочет поговорить со мной. Подъехал я к тем носилкам, и занавескаприподнялась, и увидел я в носилках несчастную Франческу, дочь мессераДжироламо. Франческа оная вид имела знатной и богатой дамы, но очень былабледна, и лишь яркие пятна на щеках ее говорили о крайне прискорбномнездоровье.

— Здравствуй, добрый мой Бенвенуто! — вымолвилаоная Франческа. — Давно ли видел ты бедного моего отца? В добром ли онздравии?

На те слова я учтиво ей поклонился и ответил, что батюшка еевполне здоров, хотя и преисполнен обиды на неблагодарную дочь свою и скорби оее судьбе. После таких моих слов Франческа горько зарыдала, после же отерласлезы и вымолвила, что раскаивается в недобром своем поступке и едет сейчас кЕго Святейшеству в Рим, дабы покаяться в грехах своих и замолить их передскорой своей смертью, ибо тяжко больна и не чает прожить более месяца. Япредложил себя в спутники бедной Франческе. Так ехали мы некоторое время, и ужеперед самым Римом Франческа подозвала меня к носилкам и сказала, что ночьюпривиделся ей сон, и будто бы в том сне некий знатный иностранец явился ей иуказал на перстень, мною ей подаренный. И поразмыслив, поняла помянутаяФранческа, что надобно ей перстень сейчас в руки мои обратно отдать, ибо таковбыл смысл ее сна, а жить ей осталось недолго.

Я учтиво ей поклонился и ответил, что если такова ее воля,то не смею я противиться, и принял перстень из рук ее. Как добрались мыблагополучно до Рима, то принял меня там Его Святейшество ласково и осыпалсвоими милостями, оную же Франческу не случилось мне больше видеть.

Несколько погодя шел я близ замка Святого Ангела, и вдругвыбежали откуда-то пятеро головорезов и приступили со своими шпагами икинжалами, имея намерение непременно лишить меня жизни. Не знаю уж, кто изврагов моих нанял тех людей, а врагов тех нажил я немало. Помянутые головорезытеснили меня и окружали, и я, хоть бился, как лев, почувствовал, что смерть мояблизка. Как вдруг появился некий доблестный кавалер и начал врагам моимнаносить могучие удары. Я воспрянул духом, и вдвоем погнали мы убийц к мостучерез Тибр, и они, почувствовав, что сила на нашей стороне, трусливо скрылись.Я же подошел к своему спасителю и поклонился и благодарил его сердечно.Присмотревшись же к нему, увидел я, что это старый мой знакомый, иностранныйграф, что подарил мне во Флоренции камень для перстня, который задумал я в товремя. Несказанно обрадовавшись, я графа того снова и пуще прежнегопоблагодарил и, рассказав, какая с тем камнем приключилась история, досталперстень и графу его показал. Граф стал перстень мой разглядывать, не скрываявосторга перед тонкой и искусной работой моей. Глаза его сияли от восхищения, изаметил я случайно, что глаза у графа оного как бы случайно цвет свой иногдаменяют: только что были они голубыми, а стали вдруг зелеными, как каменьсмарагд.

Видя непритворный графа того восторг и зная, какую услугу оноказал мне, спасая от тех головорезов, не удержался я и молвил:

Коли, мессер граф, так нравится вам ничтожная работа моя,позвольте этот перстенек подарить вам в знак нашей дружбы". И сказавшиэто, я тут же о словах своих пожалел, ибо самому мне перстень тот страсть какнравился, но сказанное слово — что выпущенная стрела, в колчан не воротится. Ия протянул графу тот перстень и сердечно просил принять его. Граф же меня отвсего сердца поблагодарил и просил помнить его и считать вечным своим другом.Так мы и расстались, и более встретить того графа мне в жизни недовелось…"